Моше Даян сражался с фашистами, стреляя из советских траншей???

Честно говоря - для меня это новость. спасибо!

Не нужно распространять глупые мифы.
Моше Даян НИКОГДА не воевал на Восточном Фронте, никаких советских наград у него нет.

В ноябре 1939г. английская полиция накрыла тренировочный курс Хаганы - 43 человека были арестованы и судимы военным трибуналом. Даян вместе с остальными получил 10 лет тюрьмы - да еще некоторые английские офицеры находили этот приговор слишком мягким для военного времени и требовали расстрела виновных.

Из беды Даянa и его товарищей выручили неудачи союзников. Война шла хуже некуда. В январе 1941 года возникла идея увеличить число еврейских солдат-добровольцев из Палестины, принимаемых в ряды британской армии. Заключенных помиловали, и в феврале 1941 года они вышли на свободу.

А в мае 1941 было достигнуто соглашение между ишувом и колониальной администрацией о формировании резервных еврейских частей для службы вместе с англичанами - назывались эти части “Плугот Махатц” – “Ударные Роты” на иврите, или, в ивритской аббревиатуре - Пальмах. Командовал ими Ицхак Садэ. Двумя первыми ротами должны были командовать Моше Даян и Игал Аллон.

Но в случае Даяна решение было изменено. Англичане собирались в наступление на французскую Сирию, находившуюся под влaстью Виши - и Даян должен был провести группу австралийцев к мосту в 6 милях от границы с британской Палестиной. 8 июня 1941 года в стычке с французким патрулем Даян был тяжело ранен. В живых, собственно, он остался случайно - пуля снайпера попала прямо в его бинокль. Осколками металла и стекла ему вышибло левый глаз и оторвало часть двух пальцев на правой руке.

В октябре 1939 года после начала Второй мировой войны Даян был одним из 43 бойцов Хаганы, арестованных мандатными властями за организацию обучения отрядов самообороны обращению с недозволенными видами оружия. Военный трибунал приговорил одного из бойцов к пожизненному заключению. Остальных - к десяти годам.

В тюрьме города Акко к ним относились, как к уголовникам. Обрили головы, выдали тюремную робу, кормили арабской едой и водили на принудительные работы. Тем не менее, Даян не пал духом и даже, по воспоминаниям сокамерников, сочинял стихи.

Шестнадцать месяцев спустя военное положение союзников на Ближнем Востоке ухудшилось. Немецкий генерал Ромель продвигался к Египту. Сирия была в руках французского правительства Виши, сотрудничавшего с нацистами. Палестина находилась под угрозой вторжения немецких войск.
ВСЕ КАК ОБЫЧНО, ЕВРЕИ ГОРДЯТСЯ СВОИМИ УГОЛОВНИКАМИ. БОЛЬШЕ ГОРДИТСЯ НЕЧЕМ

Осенью сорок первого года Даян прибыл в Москву в качестве помощника британского военного атташе. Миссии союзников, естественно, сидели в Москве и пробавлялись процеженной советскими службами информацией о положении на фронтах. Но после Сталинграда и Курской дуги ситуация изменилась Даян оказался командирован в качестве наблюдателя британской военной миссии под Киев.
Первым Украинским фронтом, на каковой была возложена эта почетная миссия, командовал тогда генерал армии Рокоссовский. Он был, как всякий порядочный поляк, антисемит отъявленный. И вот ему для облегчения штурма Киева английский еврей под нос. И сваливается это мелкое недоразумение: в английской экипировке, с раздражающей повязкой вкось крючковатого носа, и с анекдотическим английско-еврейским акцентом и просится на передовую. Рокоссовский тут же спихивает его к чертям свинячьим с глаз подальше в сторону, в 60-ю армию к Черняховскому, которая входить в Киев и участвовать в основных боях вообще не должна. Вот тебе передовая, и торчи-ка подальше от штурма; все довольны.
И прибывает Даян в штаб командарма-60 Черняховского, жмет всем руки от имени фронтовиков братской Британской империи и достает много всякого хорошего английского пойла, и как-то они с Черняховским друг другу очень нравятся. И он отпускает Даяна на передовую, где потише, поглядеть, наконец, раз уж ему так невтерпеж: И сияющий Даян, именинник, Дед-Мороз, гордый представитель Ее Величества Королевы, раздает вокруг сигареты, шоколадки и презервативы, и тут с немецкой стороны с жутким воем летит снаряд и покрывает весь этот праздник братания землей и осколками. И все зарываются поглубже в землю и Даяна под себя зарывают.
А когда стихает весь этот кошмар, уходят бомбардировщики, артогонь перекатывается дальше вглубь, оглушенный Даян кое-как приходит в себя, и обнаруживается, что он влип. Завязывается бой, и рядом с ним во всей этой каше и неразберихе как-то вдруг не оказывается никого живых, и бежать некуда: сзади перепаханное сквозь простреливаемое пространство. А на него прет цепь автоматчиков. Сдаваться в плен никак невозможно, еврею в плену ловить нечего. А рядом стоит пулемет, вполне знакомой старинной американской системы "максим". .И он вцепляется в пулемет и начинает садить по этим наступающим втоматчикам, благо стрелять его учили хорошо, а патроны пока есть. И всех мыслей у него, чтоб пулемет не заело и патрон не перекосило, потому что ленту подавать некому. Когда подошли наши и выровняли край, оказалось, что весь тот пятачок держал один Даян со своим пулеметом, из которого пар бил, в лохмотьях, рожа копченая оскалена и глаз черной тряпкой перевязан. И куча трупов перед ним на поле.
Дальше получается, что Киев взял самовольно без приказа Рокоссовского его подчиненный Черняховский. Двигаясь с севера посуху он так развил успех своего отвлекающего удара, что вошел заодно с ходу в Киев. Черняховский блестяще аттестует Даяна, и получается по докладу, что данный английский офицер личным участием, собственноручным огнем из пулемета удержал важный участок плацдарма, уничтожив при этом до роты живой силы противника и проявив личное мужество, героизм и высокую боевую выучку. Чем лично способствовал успешному развитию наступления, завершившегося освобождением Киева к назначенному сроку. И укладывается подвиг точно в статут о Герое Советского Союза.
Рокоссовский плюет, он всегда знал, что от этих евреев и англичан одна головная боль, и в докладе Жукову упоминает: с союзником тут небольшая заковыка. как-то ненароком недосмотрели, на Героя наработал. Но таких указаний, чтоб английским наблюдателям Героя давать, не предусмотрено. Хотя в принципе наградить союзника будет уместно и правильно. И Жуков с медлительностью скалы роняет:
- Значит, так. Дай ему своей властью Знамя. Хватит.
То есть Героя дает Верховное Главнокомандование, а Боевое Красное Знамя командующий фронтом вправе дать, и дело с концом.
Вот так командующий Армией обороны Израиля Моше Даян стал кавалером ордена Боевого Красного Знамени.