Как вы относитесь к пуристам?

lurkmore - Пуристы ратуют за чистоту словопроизношения и написания на языке оригинала, поскольку созерцание непонятного слова, написанного русскими (латинскими, лунными… — подставить по желанию пуриста) буквами, доставляет им нестерпимый баттхёрт. Суть срачей, которые разводят пуристы, состоит в том, что вместо тупого заимствования иностранного слова следует использовать подходящее по смыслу родное. Ибо нехуй засирать буржуйским мунспиком наш великий, могучий, правдивый, свободный, кошерный, халяльный, православный, хороший и годный язык, ёба. Так, например, слово «grader» — это никак не грейдер, а, вероятнее всего, «сортировщик». Вместо «бизнесмен» каждый культурный гражданин этой страны обязан употреблять расово верное «предприниматель» и т. д. Нарушитель этого требования с точки зрения пуристов является осквернителем чистоты родного великого-могучего, приравнивается к унтерменшам. Естественно, за это их ненавидят в первую очередь филологи и все иные окучиватели терминов. Первым отечественным global grammar nazi был Михайло Ломоносов: «Рассуди, что все народы в употреблении пера и изъявлении мыслей много между собою разнствуют, и для того береги свойства собственного своего языка». Правда, к холокосту он ещё не призывал, это сделали его последователи — Александр Шишков и Владимир Даль (который словарь). Последний требовал запретить слова «галоши», «фортепиано» и «атмосфера» как некошерные, а вместо них использовать, соответственно, «говнодавы» «мокроступы», «тихогромы» и «мироколица» (или «колоземица»). Другие примеры столь же эпичны: «гимнастика» — «ловкосилие», «эгоист» — «себятник», «синоним» — «тождеслово»… Инициатива не прижилась, как, впрочем, всегда и бывает с инициативами пуристов. Причина известна. Зато доставила немало лулзов читателям. Впрочем, Ломоносовым же были вполне успешно русифицированы некоторые слова: «оксиген» превратился в «кислород», «термометр» в «градусник», а «триангль» в «треугольник».

wikipedia - Пури́зм (лат. purus — чистый) — преувеличенное стремление к чистоте литературного языка, к изгнанию из него всяких посторонних элементов. Сознание, что язык есть органическое целое, служащее живым выразителем народного миросозерцания и, в свою очередь, оказывающее на мысль значительное влияние, ведет естественным образом к заботе о том, чтобы развитие языка протекало свободно от внешних, случайных влияний и чтобы в наличный состав его не входили чуждые и ненужные ему примеси. В этом же направлении действует идея о литературном языке, как о выделившемся из разговорной речи целом, состав которого освящен применением в произведениях лучших писателей и потому не подлежит произвольным преобразованиям. Несомненно, что, несмотря на свободное, целесообразное развитие языка, есть посторонние стихии и новообразования, которые хорошо бы по возможности удалять из литературной и разговорной речи; они не вяжутся с составом и строем языка, неспособны к дальнейшему развитию, наводят мысль на ложные ассоциации, наконец, не отвечают особым требованиям благозвучия, свойственным данному языку, и режут ухо, привыкшее даже в совершенно новом слове встречать все-таки нечто знакомое, нечто вполне сливающееся со старыми элементами языка. Естественно желание освобождать язык от таких новообразований, иногда ненужных (если есть соответственное народное слово, а вносится иностранное), иногда сообщающих мысли неверный оттенок и, во всяком случае, не обещающих сделаться органической частью языка. С этой точки зрения теория чистой литературной речи восстает против неуместных варваризмов, неологизмов, архаизмов и провинциализмов. Особенно горячо ведется борьба против двух первых, и это объясняется тем, что в основе пуризма лежат нередко не литературные и лингвистические, а иные соображения.