Творчество Есенина о революции

Революцию Сергей Есенин принял, по его собственному признанию, весьма сочувственно, хотя и с мужицким уклоном — сотрудничал с эсерами, правда, не как политик, а как поэт. Ориентация на эсеров была сознательным выбором, ибо Есенин полагал, что революция сделает Россию великой Крестьянской Республикой — страной Хлеба и Молока, кормилицей и поилицей всего Мира.

Сказать, что сочувственное отношение к событиям первых революционных лет было ровным и постоянным, нельзя, и все-таки до середины 1919 года поэт действительно был на стороне Октября и даже (в «Автобиографии» 1922 г. ) написал, что считает лучшей порой своей жизни год 1919-й. Это подтверждают и свидетельства современников, и стихи. За неполные два года творческого «неугомона» Сергей Есенин, почти перестав писать лирику, создал цикл революционных поэм: «Певущий зов» , «Отчарь» , «Октоих» , «Пришествие» , «Преображение» , «Сельский часослов» , «Иорданская голубица» , «Небесный барабанщик» , «Пантокра-тор» , «Инония» . Эта книга из отдельных поэм — создание небывалое, дерзко-новаторское: и Новый Завет новой мужицкой эры, и театрализованные игрища в честь телицы — Руси, и «орнаментическая эпопея» , где тщательнейшим образом отреставрированы собранные по крохам народные представления и о назначении человека, и об исходе мира:

* Не губить пришли мы в мире,
* А любить и верить!

И вдруг грандиозная постройка: и храм, и терем, и хижина, и золотая бревенчатая изба — рухнула… Есенин богохульствует на обломках им же возведенного храма вечности:

* Слышите ль? Слышите звонкий стук?
* Это грабли зари по пущам.
* Веслами отрубленных рук
* Вы гребетесь в страну грядущего.
* («Кобыльи корабли» )

Лично с Есениным ничего особенно неприятного не произошло, если не считать разрыва с женой Зинаидой Райх. Однако «смешная» эта «потеря» («много в жизни смешных потерь» ) в переполненном большими ожиданиями году и не воспринимается как утрата, хотя, судя по широко известному «Письму к женщине» (1925), посвященному. Райх, Есенин ушел и из этой своей жизни совсем не так легко, как представлялось со стороны и вчуже. Не вынося никаких «скреп» , и прежде всего уз семейственности, поэт тем не менее тайно нуждался в них: его буквально разрывали два несовместимых устремления: жажда воли, полной и безграничной свободы, и страх перед погибельной ее «отравой» …

Итак, 1919-й — лучшая пора жизни. А в конце следующего, 1920-го (4 декабря) Есенин признается Р. В. Иванову-Разумнику: «Переструение внутреннее было велико. Я благодарен всему, что вытянуло мое нутро, положило в формы и дало ему язык. Но я потерял зато все то, что радовало меня раньше от моего здоровья» . До этого года Есенин, видимо, все еще крайне смутно представляет, что же делается во глубине Республики Советов. В Константинове — по семейным обстоятельствам — поэт не был с лета 1918-го, из Москвы также далеко не отлучался. Вынужденную «оседлость» Есенин воспринимал как насильственное стеснение, как отнюдь не песенный «плен» . Так что нетничего удивительного, что он так сильно, так крепко обрадовался появлению в его дружеском кругу человека с неограниченными транспортными возможностями.