Нужна помощь, срочно! Сравнительная характеристика отношений к Ольге Обломова и Штольца!

Штольц и Ольга. Две истории любви. В то время, как эти события разворачиваются в домишке на Выборгской стороне, в далекой Швейцарии параллельно вершится другая любовная история. Встретив за границей Ольгу с теткою, Штольц вновь принимает на себя миссию старшего друга и учителя, и вдруг с изумлением понимает, что скорее она может его научить, как «не позволять душе лениться» (эти строки Заболоцкого, хоть и написаны позднее, как нельзя лучше передают доминанту характера Ольги – вечный поиск) . «Он (Штольц) с удивлением и тревогой следил, как ее ум требует ежедневно насущного хлеба, как душа ее не умолкает, все просит опыта и жизни<…>. Обстановив Ольгу цветами, обложив книгами, нотами и альбомами Штольц успокоивался, полагая, что надолго наполнил досуги своей приятельницы <…> и вдруг на лице ее заставал уже готовые вопросы… » Зная историю временного воскрешения флегматичного Обломова, мы верим, что даже рациональный Штольц не устоял перед очарованием этой ищущей души и уязвлен ее дружеским равнодушием. «С него <…> спала спесивая уверенность в своих силах; он уж не шутил легкомысленно, слушая рассказы, как иные теряют рассудок, чахнут <…> от любви... » «А что же Ольга! Она не замечала его положения или была бесчувственна к нему? » Штольц, таким образом, оказывается в положении Онегина, который «сохнет, и едва ль / Уж не чахоткою страдает» , в то время как светской даме Татьяне «…иль не видно, иль не жаль… »

Ольге, как и пушкинской героине, на самом деле «видно» и «жаль» ; но героиня Гончарова – как Татьяна – ощущает на себе цепи долга. Да, она не замужем, но она уже пережила любовное увлечение, а согласно строгой пуританской морали того времени, и это уже считалось изменой, низостью: «Она (Ольга) порылась в своей опытности: там о второй любви никакого сведения не отыскалось. Вспомнила про авторитеты <…> – со всех сторон слышит неумолимый приговор: “Женщина истинно любит только однажды”». Конечно, ханжески настроенные светские девы, вроде пресловутой Сонечки, хитростью избавляли себя от мук совести: «Сонечка не задумалась бы сказать и про Обломова, что пошутила с ним, для развлечения, что он такой смешной, что можно ли любить «такой мешок» , что этому никто не поверит» . Но этот вариант не для честной Ольги, ей было бы ближе другое – «...потом, может быть, нашла бы «приличную партию» , каких много, и была бы хорошей, умной, заботливой женой и матерью, а прошлое сочла бы девической мечтой...» . То есть опять уподобилась бы Татьяне, «была бы верная супруга и добродетельная мать...».