Откуда взялось слово парадиз или рай

паради́з (европеизированная форма авест. термина pairidaēza), в иранской мифологии (в младоавестийских и ахеменидских преданиях) место блаженства и успокоения духа. Времяпрепровождение в П. выступало синонимом блаженства, лучшего из мыслимых для человека состояний, благодаря чему с усилением религиозно-символической интерпретации П. превратился в образ рая и благого воздаяния. У ранних иранцев П. — охотничий парк в квадратной ограде (ср. символическое значение квадрата) . Иранская и иноплеменная иранизированная знать возводила реальные роскошные П. , порождавшие ассоциации с райским садом. Древне-мидийские и ахеменидские П. были известны Ксенофонту («Киропедия» I 4, 5, 11; «Анабасис» I 2, 7), Ктесию (V—IV вв. до н. э. ) и другим авторам. Подобный П. раскопан вблизи городища Топрак-Кала в древнем Хорезме (III в. н. э.) . Через греческое посредство авестийский термин в форме Παρ’αδεισς проник в культурное наследие Европы. Омейядские замки в Мшатте, Каср эль-Хайре, Аммане были продолжением традиции иранских П. — попытками воплотить в архитектурных формах образ земного рая.

рай (не вполне ясная этимология рус. слова связывается с авест. rāy-, «богатство, счастье» и древнеинд. rayís, «дар, владение») , парадиз (греч. παράδεισος «сад, парк» , от древнеиран. pairi-daēza, «отовсюду огороженное место» ; из греч. — лат. paradisus и обозначения Р. во всех зап. -европ. языках) , в христианских представлениях место вечного блаженства, обещанное праведникам в будущей жизни. С точки зрения строгой теологии и мистики о Р. известно только одно — что там человек всегда с богом (раскаявшемуся разбойнику Христос обещает не просто Р. , но говорит: «ныне же будешь со мною в Р.» , Лук. 23, 43); он соединяется с богом, созерцает его лицом к лицу (то, что на латыни схоластов называется visio beatifica, «видение, дарующее блаженство») . Возможности человеческой фантазии блаженство Р. заведомо превышает: «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило на сердце человеку, что приготовил бог любящим его» (1 Кор. 2, 9, переосмысленная цитата Ис. 64, 4). Новый завет (в отличие от Корана) не дает чувственных и наглядных образов Р. (ср. Джанна) , но или чисто метафорическую образность притч о браке, о брачном пире и т. п. (Матф. 25, 1—12; Лук. 14, 16—24 и др.) , или формулы без всякой образности вообще (например, «войти в радость господина своего» , Матф. 25, 21), дающие понять, что самая природа человека и его бытие «в воскресении» радикально переменятся («в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как ангелы божий на небесах» , Матф. 22, 30; «мы теперь дети бога, но еще не открылось, что будем; знаем только что, когда откроется, будем подобны ему, потому что увидим его, как он есть» , I Ио. 3, 2). Еще путь Данте по Р. в конечном счете ведет к узрению троицы