Стилистические выкрутасы №1 АВТОРСКИЙ СТИЛЬ

Всех свистовых разогнал и стал уже простых людей из любопытной публики
посылать, да даже и сам от нетерпения ноги из коляски выставляет и сам
от нетерпеливости бежать хочет, а зубами так и скрипит — все ему еще
нескоро показывается.
Так в тогдашнее время все требовалось очень в аккурате и в скорости, чтобы ни одна минута для русской полезности не пропадала.

Для меня это стиль В. Набокова. Иногда, его читая, я упиваюсь этим стилем и мало слежу за смыслом написанного.

Николай Васильевич, по-моему, с нескольких фраз узнаваем:
Последний день перед Рождеством прошел. Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрып мороза под сапогом слышался за полверсты. Еще ни одна толпа парубков не показывалась под окнами хат; месяц один только заглядывал в них украдкою, как бы вызывая принаряживавшихся девушек выбежать скорее на скрыпучий снег...

Бенедикт натянул валенки, потопал ногами, чтобы ладно пришлось, проверил
печную вьюшку, хлебные крошки смахнул на пол — для мышей, окно заткнул
тряпицей, чтоб не выстудило, вышел на крыльцо и потянул носом морозный
чистый воздух. Эх, и хорошо же! Ночная вьюга улеглась, снега лежат белые
и важные, небо синеет, высоченные клели стоят — не шелохнутся. Только
черные зайцы с верхушки на верхушку перепархивают. Бенедикт постоял,
задрав кверху русую бороду, сощурился, поглядывая на зайцев. Сбить бы
парочку — на новую шапку, да камня нету.
И мясца поесть бы неплохо. А то все мыши да мыши — приелись уже.
Если мясо черного зайца как следует вымочить, да проварить в
семи водах, да на недельку-другую на солнышко выставить, да упарить в
печи, — оно, глядишь, и не ядовитое. (Т. Толстая. Кысь)

Как не вспомнить: Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку.. . понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился...

Маяковский

..Захочет покоя уставший слон - царственный ляжет в опожаренном песке. .

Скрипка И Немножко Нервно (На Стихи Маяковского)
Археоптерикс02:35

Малоизвестная (к сожалению) Елена Гуро

Вот стоят цари, увенчанные свечами.. .

В свободной, — свободной высоте, над венцом царей, пустой флагшток нежно сверлит голубизну.. .

Здесь я даю обет: никогда не стыдиться настоящей самой себя. (Настоящей, что пишет стихи, которые нигде не хотят печатать) . Не конфузиться, когда входишь в гостиную, и, как бы много ни было там неприятных гостей, — не забывать, что я поэт, а не мокрица.. .

И не желать никогда печататься в их журналах, не быть, как все, и не отнимать жизни у животных.

Почему я и это думаю?

Поэт — даятель, а не отниматель жизни.. .Посмотри, какой мир хорошенький, — вымытый солнцем и уже — верит в твое чувство и твои будущие писания и глядит на тебя с благодарностью.. .

Поэт — даятель жизни, а не обидчик-отниматель. И — обещаю не стесняясь говорить элегантным охотникам, как бы они ни были привлекательны, что — они подлецы — подлецы!! !

И пусть за мной никто не ухаживает, я сильна!

Но сдержу ли я свое слово?. .Сдержу ли я его?

Я сжимаю кулаки, но я одна, и кругом величественно.

Это быстро у меня проходит.. .

Моя рука подняла камешек и бросила.. .кружась спиралью, он очертил арку над краем леса в голубой стране.. .Он был всю жизнь на земле, и вдруг моя рука дала ему полет.. .Пролетая голубизну, — блаженствовал ли он? ("У песчаного бугра в голубой день")

Елена Гуро относится к числу тех редких, особенных натур, которым жизнь представляется бесконечно прекрасной. Открывая глаза, они видят вокруг совершенный мир, который им так по душе: деревья, цветы, море звуков и море красок. Это - их самое драгоценное наследство и лучшее богатство, которое они запечатлевают в собственном творчестве. Но, как это часто бывает, реальный мир оказывается невосприимчивым к песням доброты поэта, который для людей остается лишь идеалистом, мечтателем, чудаком.
Чуткая душа Елены остро воспринимала утрату духовных отношений между людьми. Поэтому творчество Гуро - литературное и художественное -направлено на внутренний мир человека и призвано внести гармонию в отношения этого человека с окружающим миром и самим собой.

Петухи ревут. Ничего подобного:

Пароход. Петухи. Не спорь:

Просто по тембру подогнано

То, над чем живут стихи.

Белая ночь – непромокаемый

Плащ: звёзды не моросят.

Выползает нА берег каменный

Стадо маленьких поросят.

Небо. точно снятое, выпито.

За моё здоровье? Ну, за твоё.

От этого распада, утери, выпада

С земли всё на цыпочки привстаёт.

А озеро красивое? Да не тО, чтобы…

Оно лежит в ответ небесам

Без фальши, акцента, пОшиба.

Да разве я об нём не писал?

Вот оно. И оно единственно.

Будто утешенье тишины.

Будто баланс
той истины.

Которой мы лишены.

Г. Оболдуев

Рельсовые стыки отстукивали стаккато пути.
Фуражка, свесясь козырьком с настенного крюка, раскачивалась из стороны в
сторону, точно пробуя вытряхнуть из суконных висков мигрень. Квантин, отстегнув
портфель, вынул газету. Но в чуть тлеющих под потолком угольных нитях было
ровно столько света, чтобы мешать спать. Жухлые петиты листа неохотно
осмыслялись в слова. Квантин сложил газету и придвинулся лицом к стеклу:
сутулые контуры сосен, закрываясь черными распялами ветвей от света, падали в
ночь. Было как-то зябко: не то тянуло от окна, не то лихорадило. Квантин
попробовал было голову поверх портфеля и ноги под пальто. Но короткая и
скользкая ткань свесью рукавов – вниз, и под плечом вздрагивала жесткая доска.
Лучше встать и дободрствовать. Недалеко уже. Паровоз сиплым и слабогрудным
звуком взвыл и оборвал. «Как заблудившийся» , – подумал Квантин и приподнялся на
локте. Козырек на крюке по-прежнему, но чуть медленнее и раздумчивее,
раскачивался с таким видом, как если б под ним были запрятаны глаза. «Если
представить себе страну или мир, в котором под тульи шляп, под кожаные
подкладки их, иногда – ну, пусть редко-редко – забредали бы так, по соседству,
окраинные причерепные мысли, какие-нибудь пустячные мыслишки, отлучки которых
из головы в шляпу совершенно незаметны для мышления, то… – мягкий толчок, точно
не буферами о буфера, а подушечьим пухом о пух, вдруг остановил поезд, – то
(должно быть, семафор) … нет, лучше не вдоль то, а по боковой…

С. Кржижановский



Камилла Клодель



Анри Руссо

Ещё мне очень нравится содружество Татьяны Мавриной (художник) и Юрия Коваля:



– Пылшыкы пришли, – сказала Орехьевна.

– Кто? – не понял я.

– Ты что, оглох, что ли? Пылшыкы.

«Что за жуть такая? Что за пылшыкы? » – подумал я и выглянул в окно.

По деревне шли два здоровенных мужика в телогрейках, перепоясанных верёвками,
за которыми торчало по топору. Один нёс на плече двуручную пилу.

– Эй, матки-хозяйки, – сипло покрикивали они, – кому попилить-поколоть?

– Спасибо, батюшки пылшыкы-колшыкы, – отвечали хозяйки, – всё
попилено-поколено.

– Сейчас весна, – говорили другие, – на лето много ли надо дров? Осенью
приходите.

– Жалко пылшыков, – сказала Орехьевна. – Работы нету. Ладно, пускай у нас
пилят. А я им картошки наварю. Будете за картошку пилить, батюшки пылшыкы?

– За картошку попилим, за капусту поколем, – торговались пильщики.

Полдня возились они и ладно работали, попилили-покололи у Орехьевны все
дрова. Сели картошку есть с квашеной капустой.

– Я уж вам капусту постным маслом полью, – хвалилась Орехьевна.

Долго ели пильщики, а потом полезли на сарай и легли на крыше
передохнуть.. .

Нужно ли что-то прокомментировать?

Вот что: представьте себе -- квадрат, живой, прекрасный квадрат. И ему надо рассказать о себе, о своей жизни. Понимаете, квадрату меньше всего пришло бы в голову говорить о том, что у него все четыре угла равны: он этого уже просто не видит -- настолько это для него привычно, ежедневно. Вот и я все время в этом квадратном положении. Ну, хоть бы розовые талоны и все с ними связанное: для меня это -- равенство четырех углов, но для вас это, может быть, почище, чем бином Ньютона. (...)
И мне теперь совершенно ясно: странное чувство внутри -- все от того же самого моего квадратного положения, о каком я говорил вначале. И не во мне икс (этого не может быть) -- просто я боюсь, что какой-нибудь икс останется в вас, неведомые мои читатели. Но я верю -- вы не будете слишком строго судить меня. Я верю -- вы поймете, что мне так трудно писать, как никогда ни одному автору на протяжении всей человеческой истории: одни писали для современников, другие -- для потомков, но никто никогда не писал для предков или существ, подобных их диким, отдаленным предкам.. .