Игра в бисер. Новости 11.
Вот ещё что. Мой напарник
сейчас увлёкся одной книгой. Читает эту книгу всё своё свободное время. Вы о
ней конечно слышали. Это «Письмо и
различие» . Автор Жак Деррида. Я его даже иногда подменяю на работе, бывают
моменты, когда он просто не может оторваться от чтения этой книги. И ему всё ясно и понятно! А мне немного обидно, потому что я не могу понять некоторых
высказываний автора, например, это высказывание:
«Если бы не было ничего, кроме восприятия, чистой проницаемости
торениями, то не было б никакого торения. Мы бы писались, но ничего бы не
записывалось, никакое письмо не производилось бы, не удерживалось, не
повторялось как читаемость. Но чистого восприятия не существует: мы пишемся,
только когда пишем сами, через ту инстанцию внутри нас, которая всегда уже надзирает за восприятием, как
внутренним, так и внешним. «Субъект» письма не существует, если понимать под
этим какое-то самовластное одиночество писателя. Субъект письма есть система отношений
между слоями — волшебного блокнота, психического, общества, мира. Внутри этой
сцены не найти точечной простоты классического субъекта. Чтобы описать эту
структуру, недостаточно напомнить, что пишут всегда для кого-либо; и оппозиции
типа отправитель-получатель, код-сообщение и т. п. остаются весьма и весьма
грубыми инструментами. Напрасно было бы пытаться отыскать в «публике» первого
читателя — то есть первого автора — сочинения. И «социология литературы»
абсолютно слепа к войне между автором, который читает, и первым читателем,
который диктует, к их взаимным уловкам в той игре, где ставка — исток произведения
искусства» .
Я его
понимаю, но не до конца. Не могли бы Вы «проиллюстрировать» , иначе говоря,
процитировать отрывок из художественного произведения, который бы помог мне
понять смысл этого высказывания.
Боюсь,
что вопрос задан не по правилам, поэтому переформулирую.
Какие
цитаты из литературы помогают понять высказывание философа, представленное
выше?
1.,ূবহিকসমীবৌ (,িবহকিতূগ) ুমবডরকরহব োবকরমরোব কবলূপিলাপি (бенгальский)
2. 認知しかありませんでした場合は、純粋な透過性
Thorenは、次にno Bトーレンはありません。私たちは書くでしょうが、それはないだろう 記録された、全く手紙は拘留するのではなく、生産されないであろう、
読みやすさとして繰り返した。しかし、純粋な知覚が存在しません：私たちは、
私たちは常に、すでにとして認知を監督している米国内の権威を通して、自分自身を書くときにのみ (японский)
3. Jika ada apa-apa kecuali toreniâmi murni permeabilitas persepsi, lalu ada toreniâ tidak ada. Kami telah ditulis, tetapi tidak akan direkam, Surat tidak akan memiliki tertawan, tidak diulang sebagai mudah dibaca. Tapi ada tidak ada persepsi murni: kami pišemsâ, hanya ketika kita menulis sendiri, melalui tubuh dalam diri kita, yang selalu sudah mengawasi persepsi tentang bagaimana (индонезийский)
4.
(произносится «пи» ) — математическая константа, равная отношению длины окружности к длине её диаметра[2]. Обозначается буквой греческого алфавита «пи». Старое название — лудольфово число.
Десятичная3,1415926535897932384626433832795…
Евклидова геометрия
радиан = 180°
.
АБСТРАКТНЫЙ РЕАЛИЗМ: ГОРОДСКИЕ ПЕЙЗАЖИ от Jieun Park
Издали рисунки корейской художницы Jieun Park
можно принять за настоящую мазню: хаотичные темные линии на белом холсте.
Правда, присмотревшись, с удивлением обнаруживаем, что в этих-то полосах и
весть смак. Сквозь них проглядывают очаровательные городские пейзажи,
детализированные и фактографичные, просто загляденье.
.
ВОЗДУШНЫЕ КАРТИНЫ КРИСА МЭЙНАРДА, целиком выполненные из птичьих перьев
Американский художник Крис Мэйнард (Chris Maynard), работающий в Вашингтоне, создает завораживающие картины-фантазии из жизни пернатых, используя в качестве творческого материала птичьи перья. Его работы настолько миниатюрны, что из единственного перышка может получится целая стая птиц, каждая из которых неповторима и является
полноправным участником композиции
М. Кундера "Книга смеха и забвения"
"...Живет ли человек, когда живут другие? " В вопросе Гете сокрыта тайна самой сущности
писательства: человек, пишущий книги, превращается во вселенную (разве не
говорят о вселенной Бальзака, вселенной Чехова, вселенной Кафки? ) , а сущность
вселенной именно в том и заключается, что она единственная. Наличие другой
вселенной, стало быть, угрожает самой ее сущности.
Два башмачника, если их мастерские не на одной улице, могут жить вместе в чудесной гармонии. Но стоит им начать писать книгу об участи башмачника, они тотчас станут мешать друг другу и задавать вопрос: "Живет ли башмачник, когда живут другие башмачники? "
Тамине кажется, что даже единый посторонний взгляд может уничтожить ценность ее интимных дневников, а Гете одержим мыслью, что даже единый взгляд одного-единственного человека, скользящий поверх строк его произведения, ставит под сомнение само существование Гете. Разница между Таминой и Гете не более, чем разница между человеком и писателем.
Тот, кто пишет книги, либо все (он единственная вселенная для самого себя и для всех других) , либо ничто. А так как никому не дано быть всем, мы все, пишущие книги, являем собой ничто. Непризнанные, ревнивые, озлобленные, мы желаем другому смерти, Тут мы все равны: Банака, Биби, я и Гете.
Неудержимый рост массовой графомании среди политиков, таксистов, рожениц, любовниц, убийц, воров, проституток, префектов, врачей и пациентов убеждает меня в том, что каждый человек без исключения носит в себе писателя как некую свою возможность, и потому человечество по праву могло бы высыпать на улицы и кричать: мы все писатели!
Ибо каждый человек страдает при мысли, что он исчезнет в равнодушной вселенной неуслышанным и незамеченным, а посему сам хочет вовремя превратиться во вселенную слов. Но когда однажды (и это будет скоро) во всех людях проснется писатель, настанут времена всеобщей глухоты и непонимания.. . "
Я вчера провожу тебя на вокзал.
Завтра поезд ушел в двенадцать.
Я сегодня мог бы тебе сказать:
Так ли нам это нужно - расстаться?
Время жаркой любви,
Время сладких тревог
Так вот, просто возьми и отрежь? . .
Ветер поезду вслед вместе с пылью дорог
Бросил фантики наших надежд.
И ломаются стрелки вокзальных часов,
Цифры падают с белого круга,
Время то же для всех часовых поясов.
Ноль.
Скажи, мы любили друг друга?
И, спустя много лет, будто искры в воде,
Образ твой промелькнул в сознании.
Мы с тобой расставались,
Не помню, где…
Посредине Земли,
На Расстанной.
«Милый дедушка, Константин Макарыч! — писал он. — И пишу тебе письмо. Поздравляю вас с Рождеством и желаю тебе всего от господа бога. Нету у меня ни отца, ни маменьки, только ты у меня один остался» . .
Ванька перевел глаза на темное окно, в котором мелькало отражение его свечки, и живо вообразил себе своего деда Константина Макарыча, служащего ночным сторожем у господ Живаревых. .
«Приезжай, милый дедушка, — продолжал Ванька, — Христом богом тебя молю, возьми меня отседа. Пожалей ты меня сироту несчастную, а то меня все колотят и кушать страсть хочется, а скука такая, что и сказать нельзя, всё плачу. А намедни хозяин колодкой по голове ударил, так что упал и насилу очухался. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой. . А еще кланяюсь Алене, кривому Егорке и кучеру, а гармонию мою никому не отдавай. Остаюсь твой внук Иван Жуков, милый дедушка приезжай» .
Ванька свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в конверт, купленный накануне за копейку. . Подумав немного, он умокнул перо и написал адрес:
На деревню дедушке. . .
Убаюканный сладкими надеждами, он час спустя крепко спал. . Ему снилась печка. На печи сидит дед, свесив босые ноги, и читает письмо кухаркам. .
Словами тут не объяснишь.. .
