Импортозамещение — сложный процесс, выходящий далеко за пределы мозгов современной российской правящей элиты.

Собственно, это и есть наш диагноз. Мы не можем победить иностранную продукцию даже на собственном рынке. Мы можем только запретить ее — и сделать шаг назад, расконсервировав заводы двадцатилетней давности и начав производить то, что давно забыто в остальном мире. Это и есть суть «импортозамещения по-путински».

Что может дать такой процесс? Думаю, немногое. Начнем с высокотехнологичного сектора. На пике спроса, в 2012 году, в Россию было импортировано 14,1 миллиона персональных компьютеров. Еще в конце 1990-х, когда спрос составлял чуть менее 1 миллиона штук в год, в стране действовало более 30 компаний, занимавшихся их сборкой, такие как R-Style, «Формоза», Nord Computers, Rover, с общим объемом выпуска до 210 тысяч штук. Однако с тех пор цены на компьютеры на мировом рынке резко упали, их качество и быстродействие выросло в разы. Российские сборщики ушли с рынка. Сейчас Россия импортирует не 75% техники, как в 2000 году, а более 97%. Мобильные телефоны (в 2014-м продано более 41 миллиона штук) и оборудование для передачи сигнала в этой жизненно важной отрасли у нас не производятся вообще — даже знаменитый YotaPhone собирается на Тайване. Практически то же самое касается оргтехники, от принтеров и факсов до переплетного и ламинирующего оборудования, лекарств, медицинской техники и многого другого. Доля импорта на нашем рынке устойчиво растет по большинству этих позиций. Даже в оборонке и космической отрасли мы мало что можем сделать без иностранных поставщиков. В составе спутников связи, изготавливаемых красноярским НПО им. Решетнева, приборы и модули российского производства составляют до 30%, но из-за них случается 95% поломок и отказов. При этом старейший из работающих на орбите спутников американской системы GPS функционирует с 1993 года, а старейший спутник системы ГЛОНАСС — с 2006-го. Если мы хотим перестать принимать телевизионный сигнал на 80% территории страны (это, наверное, улучшило бы ментальное здоровье нации), импортозамещение будет самым верным к тому рецептом.

Во всех этих сферах импортозамещение практически невозможно — и, замечу, о нем сейчас даже и не особо-то и говорят.
Самое очевидное «поле» для импортозамещения — аграрный сектор. Сейчас наша зависимость от импорта составляет около 30%, а, например, по говядине достигает 61%, по молоку, сырам и маслу — в среднем 38-45%, по свинине — 37%. Изменить ситуацию довольно просто, но для этого нужны четкие управленческие решения. Прежде всего следует ввести что-то вроде программ поддержки европейских и американских фермеров. Государству не нужно субсидировать лизинг и кредиты — надо скупать готовую российскую продукцию этих секторов по ценам, в полтора-два раза выше рыночной, а затем продавать ее перерабатывающим компаниям по субсидируемой цене. Это потребует нескольких миллиардов долларов в год, но под гарантированный сбыт аграрии найдут средства для расширения производства. Сложность, однако, состоит в том, что такая политика должна иметь горизонт в 5-10 лет. Если же наши «контрсанкции» введены на год, никто не будет заниматься организацией новых производств, и в итоге (как сейчас и случается) произойдет просто замена стран-экспортеров.
При этом даже в аграрной отрасли можно использовать те же схемы, что и в промышленности, прежде всего приглашая иностранных инвесторов. С введением «контрсанкций» в ряде регионов случился резкий взлет цен на продукты, и самым большим он был в Калининградской области. Но если сейчас в регионе обрабатывается всего 12% земель, тогда как в Восточной Пруссии в 1938 году этот показатель достигал 72%, то почему не продать большие наделы полякам и литовцам? Вместо того чтобы возить овощи и мясо из своих стран, они построили бы теплицы и фермы, завезли качественный посевной материал и скот, применили бы давно известные им технологии