Почему Пушкин написал такое гневное стихотворение про Молдавскую столицу как "Проклятый город Кишинев"?
Так Пушкина тогда выслали из Питера, года три он в Кишиневе прожил. Кстати, статус города Кишинев как раз тогда только получил, дыра, наверное, жуткая была, для столичного поэта-то.
Никакой столицей Молдавии в 1823-м году Кишинев не был. Бессарабия была только что присоединена к России, наместником русскго царя назначался по совместительству губернатор Новороссийского края, проживавший в Одессе.. После тяжелого османского ига это была опустшенная, глухая и нищая провинция. Кишинев только пять лет, как обрел статус города. Александру Сергеевичу было 24 года, за некоторые стихи ему реально светила Сибирь, друзья заступились, похлопотали, и он вместо Сибири попал в Кишинев. То есть, изначально предполагалось, что жизнь в этом городе будет для него наказанием.
Теперь перечитайте первую главу "Онегина", чтобы почувствовать, из какой жизни он был перенесен в эту нищую глушь. Вот он и написал Вигелю про Кишинев, кстати, вовсе не гневно, а иронично, весело и насмешливо.
письмо А. С. Пушкина Ф. Ф. ВИГЕЛЮ
22 октября — 4 ноября 1823 г. Из Одессы в Кишинев
Проклятый город Кишинев!
Тебя бранить язык устанет.
Когда-нибудь на грешный кров
Твоих запачканных домов
Небесный гром, конечно, грянет,
И — не найду твоих следов!
Падут, погибнут, пламенея,
И пестрый дом Варфоломея,
И лавки грязные жидов:
Так, если верить Моисею,
Погиб несчастливый Содом.
Но с этим милым городком
Я Кишинев равнять не смею,
Я слишком с библией знаком
И к лести вовсе не привычен.
Содом, ты знаешь, был отличен
Не только вежливым грехом,
Но просвещением, пирами,
Гостеприимными домами
И красотой нестрогих дев!
Как жаль, что ранними громами
Его сразил Еговы гнев!
В блистательном разврате света,
Хранимый богом человек
И член верховного совета,
Провел бы я смиренно век
В Париже ветхого завета!
Но в Кишиневе, знаешь сам,
Нельзя найти ни милых дам,
Ни сводни, ни книгопродавца. —
Жалею о твоей судьбе!
Не знаю, придут ли к тебе
Под вечер милых три красавца;
Однако ж кое-как, мой друг,
Лишь только будет мне досуг,
Явлюся я перед тобою;
Тебе служить я буду рад —
Стихами, прозой, всей душою,
Но, Вигель — пощади мой зад!
Это стихи, следственно шутка — не сердитесь и усмехнитесь, любезный Филипп Филиппович, — вы скучаете в вертепе, где скучал я три года. Желаю вас рассеять хоть на минуту — и сообщаю вам сведения, которых вы требовали от меня в письме к Шварцу; из трех знакомцев, думаю, годен на употребление в пользу собственно самый меньшой: NB он спит в одной комнате с братом Михаилом и трясутся немилосердно — из этого можете вывести важные заключения, представляю их вашей опытности и благоразумию — старший брат, как вы уже заметили, глуп, как архиерейский жезл — Ванька <блядун> — следственно черт с ними — обнимите их от меня дружески — сестру также — и скажите им, что Пушкин целует ручки Майгин и желает ей счастья на земле — умалчивая о небесах — о которых не получил еще достаточных сведений. Пульхерии Варфоломей объявите за тайну, что я влюблен в нее без памяти и буду на днях экзекутор и камер-юнкер в подражание другу Завальевскому; Полторацким поклон и старая дружба! Алексееву то же и еще что-нибудь. Где и что Липранди? Мне брюхом хочется видеть его. У нас холодно, грязно — обедаем славно — я пью, как Лот содомский, и жалею, что не имею с собой ни одной дочки. Недавно выдался нам молодой денек — я был президентом попойки — все перепились и потом поехали <по борделям>.
Можно еще добавить, что в молдавской "ссылке" до Пушкина побывал еще один знаменитый поэт - Овидий Назон, в 1 в. н. э. Молдавия и тогда по сравнению с Римом, центром империи, была страшной глушью. И Пушкин отлично об этом помнил:
наука страсти нежной,
Которую воспел Назон,
За что страдальцем кончил он
Свой век блестящий и мятежный
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей.
Естественно, смена обстановки не могла радовать ни Овидия, ни Пушкина.
Обокрали наверное)