Почему Одессу называют Южной Пальмирой, если настоящая Пальмира находится южнее?

Недавно на Facebook возник между делом один интересный вопрос. Мы привыкли, что Одесса — это Южная Пальмира, и как-то не задумываемся: почему, во-первых, Пальмира, а, во-вторых, — почему Южная?

Те, кто поэрудированнее, конечно, вспомнят, что Пальмира — это такой античный город, во времена оны бывший процветающим перекрёстком торговых путей на Ближнем Востоке, известный бурной историей и величественной архитектурой. Жители города, кстати, Пальмирой его не называли: просто древние греки, как это у них было принято, дословно перевели на родной язык местное название «Тадмор», в переводе с арамейского — «Город пальм».

Пальмира. Наши дни

Так что с «Южной» на первый взгляд выходит ну уж совсем непонятно: ведь Сирия, на территории которой располагалась Пальмира-Тадмор, от нас находится к югу, а мы от неё, соответственно, к северу! Разгадка проста: Южная — это не по сравнению с Сирией, а по сравнению с Северной Пальмирой — Санкт-Петербургом.

Дело в том, что

Санкт-Петербург строился не только как столица, но и как северные торговые ворота Российской империи, так что аналогия с крупнейшим античным торговым центром (а античность тогда была в моде!) напрашивалась сама собой.

Северная Пальмира — Санкт-Петербург

По тому же принципу Екатерину II называли Семирамидой Севера — по аналогии с царицей античной Ассирии Шаммурамат (снова-таки, в греческой транскрипции). В прозвище, кстати, присутствовал весьма нелицеприятный намёк: Шаммурамат, по легенде, захватила власть, убив своего супруга. Екатерина II стала правящей императрицей в результате государственного переворота, на следующий день после которого её супруг Пётр III скоропостижно скончался. Екатерина II, разумеется, отрицала предположения о насильственной гибели супруга, не говоря уже о своём в ней участии, так что, скорее всего, не слишком хорошо представляла, с кем именно её сравнивают — иначе вряд ли столь благосклонно относилась к этому прозвищу… Но эту забавную историю я привёл лишь как пример увлечения аналогиями с античностью, характерный для России и Европы XVIII века.

Так вот, Одесса на географической карте мира появилась уже после того, как название-эпитет «Северная Пальмира» за Санкт-Петербургом закрепилось основательно. И те, кто дал Одессе аналогичное, но с определением «Южная» почётное прозвище-комплимент, проводили аналогию не с потерянным в сирийских песках Тадмором, а с процветающим Санкт-Петербургом, подчёркивая значение Одессы как южного центра имперской внешней торговли.

Иными словами, если дословно переводить популярный титул Одессы, то означает он не что иное, как «южные ворота Российской империи». И все положительные аспекты этого прозвания (европейская архитектура, бурный экономический рост, положение международного культурного центра и т. п.) — всего лишь следствия этого уникального и очень выгодного статуса.

Южная Пальмира — Одесса

Так что откровенно забавно слушать разглагольствования отдельных политиков, которые периодически рассказывают о том, что нужно, мол, сохранить за Одессой статус Южной Пальмиры. С этим вопросом они опоздали на два десятка лет — именно столько прошло с тех пор, как перестала существовать Империя, воротами которой могла бы быть Одесса.

Могут, конечно, возразить, что Империя исчезла, а Украина осталась и, мол, вполне можно довольствоваться ролью морских ворот этого государства. Довольствоваться-то можно, и последние двадцать лет мы в той или иной степенью именно этим и занимаемся. Но вот пальмир в национальных государствах не бывает: города, процветающие в качестве торговых ворот, в современном мире ориентируются либо на империи (США, Китай и т. п.), либо на глобальные надгосударственные проекты (вроде ЕС).

Поэтому говорить следует не о сохранении статуса Южной Пальмиры, а о его возвращении, тем более что такая возможность у Одес