Почему у России такой хреновый спецназ? (интервью Бабченко)

Прочтите очень хорошее и адекватное интервью Бабченко - openrussia.org/notes/711437/

Военный журналист, ветеран двух чеченских войн Аркадий Бабченко объясняет Открытой России, почему качество российских разведывательных и диверсионных операций не всегда является высоким, и почему Москва не может продолжать в Донбассе войну без таких, как Виктор Агеев.
— Почему командование отправляет на серьезные разведывательные операции людей типа Виктора Агеева, попадающих в плен при довольно абсурдных обстоятельствах и тут же рассказывающих украинским военным и журналистам все, что только могут рассказать?
— Ситуация с Агеевым, который говорит, что служил в войсках связи, не совсем понятная, но ведь уж точно спецназовцами были Александр Александров и Евгений Ерофеев, попавшие в плен к украинцам в 2015 году. И обстоятельства их попадания в плен тоже оставляют вопросы о качестве подготовки российских военных разведчиков. Группа наткнулась на противника, бросила двоих раненых — как раз Александрова и Ерофеева. И они, оказавшись в плену, тут же действительно рассказывают вообще все, что знают.
Такие истории — это, конечно, не уровень подготовки разведки, это уровень подготовки обычной пехоты. Сейчас целые бригады имеют статус спецназа, но нужно понимать, что это на самом деле никакой не спецназ. То, что называют сейчас «бригадами специального назначения ГРУ», — это просто хорошо подготовленная пехота.
Но при этом нужно понимать, что армия у России сильная и модернизированная, и там есть и настоящие спецназовцы, и настоящие специалисты по диверсиям. Например, если убийство в Киеве полковника украинского Главного управления разведки Максима Шеповала — это диверсия, то это очень профессионально проведенная диверсия.
Но повторю, свойственное сейчас российским силовикам желание называть «спецназом» все подряд мне совершенно не понятно.
— В составе разгромленной украинскими солдатами группы помимо Виктора Агеева был еще один россиянин, Евгений Щерба. Он погиб. Остальные члены группы были местными, жителями Донбасса. Получается, российские военные сейчас действуют на востоке Украины не только как отдельные подразделения, как в 2014-2015 годах, а просто рассосредоточены по подразделениям ДНР и ЛНР для их укрепления?
— Получается, что так. Но если Агеева, подписавшего контракт, отправили служить в частях ДНР-ЛНР, то это серьезное нарушение с точки зрения армейской бюрократической машины. Должно же быть предписание, командировочный лист и так далее.
Хотя, впрочем, похожие ситуации с нарушениями были и в Чечне в Первую войну, в 1994-1996 годах, когда там формировали никуда не приписанные батальоны.
— То есть ты был в сводных батальонах, которые собирались со всей страны?
— Нет, у меня была другая ситуация. Там действительно были сводные батальоны, которые соскребали по сусекам, их кидали в бой, они там погибали, и людей не могли потом найти, потому что непонятно было кто куда уехал. У меня был знакомый, который в августе 1996 года две недели провел в окружении на блок-посту, но по документам его там не было.
А меня отправляли нормальным эшелоном из учебки, с документами. Я приехал в Моздок, а в Моздоке был бардак — ни ответственных офицеров, ни штабов, и меня просто никто никуда не записал. Я мог встать и уйти. Никто никакого учета не вел.
— Сейчас в связи с заявлениями Минобороны о том, что Агеев не является действующим российским военным пошел новый виток обсуждения морального аспекта такой политики военного ведомства. Говорят о том, что армия опять предает своих. Но есть и другая точка зрения: раз командование отправляет военных на специальное задание с диверсионными целями. Какая из этих точек зрения является верной?
(продолжение на сайте)