Цитаты Чацкого о Фамусове и Фамусовсом обществе

Жизненная позиция Чацкого заключается в словах:
"Служить бы рад, прислуживаться тошно",и это не
сходится с позицией Фамусова и его окружения.
Основные ценности фамусовского окружения -
богатство и чины, а отношение к службе
“сгибаться вперегиб”,когда надо “подслужиться”.

Фамусов не отличается образованностью и говорит,
что в чтении нет проку, а его “соратник”, в
“ученый комитет который поселился”, требует
присяг, чтоб “грамоте никто не знал и не учился".
Фамусов так говорит о свободе мысли:
"Ученье-вот чума, ученость - вот причина.
Что нынче пуще, чем когда,
Безумных развелось людей и дел, и мнений"
И его окончательное слово о просвещении
в России-"забрать все книги бы, да сжечь".
Фамусовскому обществу чужда родная культура,
русские обычаи, традиции, даже язык.
Чацкий с иронией говорит, что в свете
"господствует смешенье языков: французского с
нижегородским".
Иностранцы и все иностранное-вот тот идеал,
на который равняются представители фамусовского
общества. Сам Фамусов-"Английского клуба почтенный
член до гроба"-говорит, что
"дверь отперта для званых и незваных, особенно для
иностраных".
Только Чацкий выступает за истинное просвещение,
а не за внешний лоск, осуждает стремление
"набрать учителей полки, числом поболе, ценою подешевле"

Монолог "А судьи кто?" это обличительная
речь, направленная против всего фамусовского
общества, и автору этот монолог необходим для того,
чтобы показать полную несовместимость Чацкого
не с отдельными лицами этого мира, а со всем
консервативным обществом.
А судьи кто?
– За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима,
Сужденья черпают из забыты́х газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма;
Всегда готовые к журьбе,
Поют всё песнь одну и ту же, Не замечая об себе:
Что старее, то хуже.
Где, укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?
Не эти ли, грабительством богаты?
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
Великолепные соорудя палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве
И где не воскресят клиенты‑иностранцы
Прошедшего житья подлейшие черты.
Да и кому в Москве не зажимали рты
Обеды, ужины и танцы?
Не тот ли вы, к кому меня еще с пелён,
Для замыслов каких‑то непонятных,
Дитёй возили на поклон?
Тот Нестор негодяев знатных,
Толпою окруженный слуг;
Усердствуя, они в часы вина и драки
И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменил борзые три собаки!!!
Или вон тот еще, который для затей
На крепостной балет согнал на многих фурах
От матерей, отцов отторженных детей?!
Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах,
Заставил всю Москву дивиться их красе!
Но должников не согласил к отсрочке:
Амуры и Зефиры все Распроданы поодиночке!!!
Вот те, которые дожи́ли до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Теперь пускай из нас один,
Из молодых людей, найдется – враг исканий,
Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,
В науки он вперит ум, алчущий познаний;
Или в душе его сам бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким и прекрасным,
– Они тотчас: разбой! пожар!
И прослывет у них мечтателем! опасным!
– Мундир! один мундир! он в прежнем их быту
Когда‑то укрывал, расшитый и красивый,
Их слабодушие, рассудка нищету.

На балу у Фамусова собирается элита дворянской
Москвы. Они многолики, но всех объединяют
крепостнические взгляды, невежество, чинопочитание,
корыстолюбие.
Перед тем, как покинуть Москву, Чацкий бросает всему
фамусовскому обществу:
"...из огня тот выйдет невредим,
Кто с вами день про­быть успеет,
Подышит воздухом одним,
И в нем рассудок уцелеет. "
Отсюда и решение:" бегу, не оглянусь, пойду искать по свету..."
"Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок"