Почему некоторые люди так легко кончают с собой? Для меня это загадка. А как же банальное чувство самосохранения? Меня

Мышление, к которому мы так привыкли за время бытия разумными существами, кажется безопасным процессом именно в силу его обыденности. Но вслушиваясь в музыку людей, беснующихся от переполняющей политической одержимости, невольно испытываешь страх - настолько близок рассудок этого типа к катастрофе. Кажется, вооружи этих людей не клавиатурой, а ножами, мало кто вышел бы живым из схватки мнений.

Здравомыслие подсказывает, что мнение - это самый малый пустяк, разменная монета, для того только и существующая, чтобы менять ее на такие же мелкие покупки. Но по жестокому закону мира людей именно мнение становится сакральным стягом, ведущим на подвиги и даже смерть. Возможно, дело не во мнении как таковом, а в присущем культуре в целом явлении, столь же распространенном, сколь и незаметном, и которое мы так же редко замечаем, как и то, что дышим воздухом, ни минуты не сомневаясь, что воздух никаким иным в принципе не может быть. Я имею в виду пропитавший нашу повседневность героизм. Знаки героизма рассыпаны везде. Вы живете на улице, названной фамилией героя, в городе, названном именем героического царя, или в Хабаровске - названного именем героического первопроходца. Праздники, если заглянуть за их алкогольные обложки, по сути специальные дни почитания героев. Если вы станете листать православный календарь, то посочувствуете священникам - на каждый день приходится почитание нескольких святых, а порой даже десятков, и каждого надо удостоить своей мерой уважения.

Героизм признается столбовой дорогой в пантеоны - церковный или государственный - разница по сути не имеет значения. Само зачисление в пантеон мыслится как высшая цель жизни, по крайней мере, ни у кого не поворачивается язык назвать жизнь героя бессмысленной.

Заметьте, что слово "орден" изначально имело чуть другой смысл. Орден - это особый коллектив, собрание (часто тайное) высокоморальных людей, нравственность которых состояла в совершении определенного рода подвигов. Прошу простить меня за некоторый уход от темы, - мысль я веду к тому, что человеческому уму традиция задает определенный способ придания смысла. По способу осмысления событий все обладатели разума разделяются на пошляков и героев, причем герои как бы бессмертны, а от истлевших пошляков не остается даже костей. Культура настаивает: ты должен стать героем. И вот, проникнув в мышление, эта идея зависает над нами как совесть, принуждая каждого из нас к некоей нормальной, приличной, а именно - героической невротизации своей психики, необходимой для выживания в среде таких же невротизированных субъектов. Мы должны быть героями честности, героями трудолюбия, героями супружеской верности, героями любви к родине, героями ненависти к врагам, героями истины, героями трезвости, героями пьянства, героями блатной субкультуры, героями чистого познания, героями астрономии, поэзии, циркового искусства и т. д.. И бояться трусости – позорной участи труса. Не каждому дано совершенство, но каждому доступен героизм: "Он сделал все возможное... Отдал без остатка..."

Если рассматривать самоубийство под этим углом, нам раскроется иной ракурс: самоубийца убивает не свою жизнь, а свою смерть. Он героически жертвует жизнью ради сакрального фетиша или того, что, по крайней мере в сложившихся обстоятельствах, священным граалем ему кажется. Например, умирает влюбленным - потому что жизнь без ответной любви не имеет смысла. Таким образом, его конкретная смерть делает бессмертной его абстрактную любовь. Думается, что в отсутствии героического радикала идеи самопожертвования вообще не могли бы приходить человеку в голову. Кстати, расхожее рассуждение о самоубийстве как о малодушии, грехе, слабости характера в сущности есть акт опошления, (см комментарий) >>