Анализ МУЗЫКАЛЬНОГО произведения (баллады) "Лесной царь". Написал Шуберт.

Ф. Шуберта зачаровывала поэзия Гёте.
Она волновала, пленяла фантазию, ум, душу
молодого композитора.
Балладу "Лесной царь" Шуберт сочинил, когда ему
было всего 18 лет.

Лесной царь - свободная композиция, музыкальное
строение которой подчинено развёртыванию сюжета.
Замечательна при этом гармония всех соотношений:
сквозного музыкально-драматического развития и
симметричности форм, вокального и инструментального начал,
выразительности и изобразительности.
Ритм сопровождения, его непрерывное тяжёлое биение,
пронизывает балладу, скрепляет и объединяет все части целого.
В эту безостановочную октавную дробь -
подражание топоту коня, скачке - вклиниваются тревожно
возбуждённые гаммаобразные взлёты в басу.
Объединяя изобразительные и выразительные приёмы,
Шуберт создаёт полную зрительно-слуховую иллюзию.

Начинается баллада большим фортепианным вступлением,
материал которого продолжает затем развиваться в
партии сопровождения.
Кроме фортепианного вступления есть ещё и вокальное
обрамление, то есть вокальное вступление и послесловие;
оно ведётся от лица рассказчика-повествователя:
Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
Словами рассказчика завершается повествование:
Ездок погоняет, ездок доскакал...
В руках его мёртвый младенец лежал…
Остальной текст - прямая речь, распределённая между
отцом, его сыном и лесным царём.
Реальные лица - повествователь, отец, ребёнок объединены
близостью интонационного строя.
Но в соответствии с текстом, в музыку баллады всякий
раз привносятся новые штрихи, которые оттеняют
индивидуальные черты, состояние каждого персонажа.
Речь Лесного царя заметно отличается от взволнованной
речи рассказчика, ребёнка и отца преобладанием ласковой
вкрадчивости, мягкости, завлекательности.
Характер мелодии - отрывистой,
с обилием вопросов и восходящих интонаций в партиях
всех персонажей, кроме Лесного царя, у него же она -
плавная, закруглённая, певучая.
Но не только характер мелодической интонации -
с появлением Лесного царя меняется всё фактурное
сопровождение: ритм бешеной скачки, пронизывающий
балладу от начала до конца, уступает место более
спокойно звучащим аккордам, очень благозвучным,
нежным, убаюкивающим.
Возникает даже своеобразный контраст между эпизодами
баллады, такой взволнованной, тревожной по характеру
в целом, с двумя лишь проблесками спокойствия и
благозвучия (две фразы Лесного царя).
Не зная содержания произведения, возможно даже ошибиться,
связав лирические эпизоды с появлением доброго
и светлого персонажа на фоне общего смятения и тревоги.
Такова трагическая ирония этой музыки, как бы дразнящей
слушателя мнимым светом и мягким призывом.
На самом деле, как это часто бывает в искусстве,
именно в такой ласковости таится самое страшное:
зов к смерти, непоправимости и безвозвратности ухода.
Поэтому музыка Шуберта не оставляет нам иллюзий:
едва умолкают сладкие и страшные речи Лесного царя,
тут же вновь врывается неистовая скачка коня
(или стук сердца?), своей стремительностью
показывающая нам последний рывок к спасению,
к преодолению страшного леса, его темных и таинственных глубин.
На этом и заканчивается динамика музыкального развития
баллады: потому что в конце, когда наступает остановка
в движении, последняя фраза звучит уже как послесловие:
"В руках его мёртвый младенец лежал".
Эта баллада, благодаря реализму своих образов,
является одним из самых впечатляющих
произведений Шуберта.