Гентский алтарь Ян Ван эйк колорит картин

В 1432 году алтарь установили в соборе. В будние дни он оставался закрытым, можно было видеть лишь внешние его створки. Изображения на них, написанные нежными оттенками серебристо-коричневых красок, выглядели почти монохромными. Только фигуры донаторов в нижних углах изображены во всем естественном многоцветии, да крылышки ангела в верхней части алтаря переливаются летучими радужными тонами.



Гентский алтарь в закрытом виде.

Лица донаторов прописаны с суровой фанатичной тщательностью, каждая морщинка изображена с микроскопической точностью, даже жилка на виске старого Фейта, кажется, пульсирует, как живая. Но нет в этом пустой мелочности, дешевой иллюзорности, всегда чуждой большому искусству. Северное Возрождение (в отличие от итальянского) не знало памятников античности, учивших мастеров Флоренции или Рима искать отвлеченный, возвышенный идеал. И ван Эйк писал лишь то, что видел, то, что свойственно именно этому хитрому, мудрому, не слишком доброму и очень уверенному в себе старику, который, преклонив колена, шепчет молитву, вовсе не отрешаясь от земных забот. Под кистью художника мельчайшие черточки обрели строгое достоинство вечной, несуетной жизни. А великолепная яркость одежд, спадающих продуманными, как тончайший орнамент, складками, придает фигурам торжественность навсегда остановившегося праздника.

Рядам с полнокровной земной реальностью донаторов статуи святых, фигуры архангела Гавриила и девы Марии наверху кажутся почти бесплотными, невесомыми. Архангел приносит Марии весть, что ей суждено стать матерью Иисуса, но в сцене благовещения, право же, нет священного трепета. Архангел, как юный и застенчивый рыцарь, церемонным жестом склоняет лилии перед юной женщиной, смущенно опустившей глаза, — не так уж это далеко от того, что происходило на грешной земле. Тем более, что местом действия служит комната, подобная сотням других комнат в Генте, где стены, пол, утварь материальны и осязаемы. Мягкий отблеск уходящего дня заставляет сиять золотым огнем медный рукомойник в нише, в проеме окна возникает вечереющий город, предзакатное небо с косяком улетающих в бесконечную даль птиц. Вещи одухотворены внимательной и любовной кистью ван Эйка.

По праздникам алтарь открывали. И в собор, всегда сумрачный, как хмурое фламандское небо, врывались краски невиданной прежде яркости. Если итальянское солнце утоляло жажду света и фрески итальянских церквей писались обычно в сдержанных, мягких тонах, то Фландрию природа обделила солнцем и синим небом — потому живопись стремилась подарить этой обычно пасмурной стране неведомую ей праздничность колорита.



Алтарь в открытом виде.

Алтарь буквально излучает сияние. Он словно светится изнутри, будто написан не красками, а расплавленными драгоценными камнями, поверх которых рассыпана тончайшая золотая пыль.

В верхнем ряду, над «Поклонением агнцу», художник написал поющих и играющих на различных музыкальных инструментах ангелов, и чудится, их стройное пение вторит разыгрываемому внизу спектаклю.

Но не так уж все просто в Гентском алтаре. Художник написал Адама и Еву — мифических прародителей человечества. Они входят в сказочный, нарядный мир, неся усталость, скорбь, пыль дальних трудных дорог. За ними густая тьма. Только они до конца реальны здесь, представленные немолодыми, наделенными суровой, неумолимой жизненностью. Их присутствие сразу же придает остальным изображениям нечто призрачное, будто существующее лишь в воображении этих людей.

Подробнее :

http://culture-art.ru/гентский-алтарь/