Какая семга в отличие от тихоокеанских лососей выживает после нереста и почему?

Сёмга — из рода благородных лососей — нерестится в реках Европы и Северной Америки. Хотя во время нереста она не питается, но, как ни странно, в то же время — рыболовы это знают — охотно клюёт на искусственную наживку. Почему — загадка. В былые времена сёмга была вполне ординарной рыбой (а отнюдь не деликатесом) . Вальтер Скотт рассказывал, что шотландские батраки, нанимаясь на работу, ставили условие, чтобы их не кормили сёмгой слишком часто. В отличие от своих тихоокеанских собратьев после нереста сёмга не погибает. Но случаи повторного нереста крайне редки. Отмечен единственный случай пятикратного нереста. Чем сильнее развит в реке промысел, тем меньше процент повторно нерестующих рыб.



Недавно было показано что у атлантического лосося (семги) Salmo salar программа старения “взломана” естественным путем в процессе эволюции вида. Главный “хакер”, изменивший генетический код, — двустворчатый моллюск M. margaritifera, или жемчужница. До недавнего времени он был аборигеном европейских северных рек — традиционных районов нереста семги. К началу XXI века 99% популяций M.margaritifera в мире вымерло из-за высокой чувствительности к загрязнению. Относительно крупные поселения моллюсков остались в реках России, северо-западного побережья Европы и Шотландии .



Сроки нереста семги совпадают с периодом нереста жемчужницы (конец августа — сентябрь) . Ее личинки, в отличие от других двустворчатых моллюсков (мидии или устрицы) , в первые моменты после выклева не могут свободно плавать и вынуждены сразу за что -нибудь уцепиться, чтобы не быть съеденными хищниками и немного подрасти до начала оседлой жизни на дне. Жабры семги, пришедшей из океана в реку на нерест, как и жабры плавающих в это время в реке молодых, еще не скатившихся в море лососей, оказываются в этот момент очень кстати. Цепляясь за них, личинка начинает выделять в организм рыбы низкомолекулярные вещества - пептиды, которые заставляют семгу за 12–15 часов “строить” из родной жаберной ткани, богатой кислородом и питательными веществами, однослойную, а затем и многослойную капсулу, защищая тем самым “паразита” от хищников и природных катаклизмов, пока он не “созреет” для самостоятельной жизни.



Самое интересное в этом сюжете то, что глохидиям для созревания в капсулах требуется примерно 1500–1750 градусо-дней. В холодных реках Северной Европы такая сумма набирается в течение 8–11 месяцев. Паразиты заинтересованы в том, чтобы их “суррогатная мать” не умерла от быстрого старения до нужного срока. Логично предположить, что личинки жемчужницы для обеспечения своей выживаемости за 8 млн лет совместной эволюции научились замедлять процесс старения лосося путем внедрения в него “генов долголетия”. Сами моллюски, как указывалось, могут жить до 250 лет, умирая от чрезмерной тяжести раковины или, как сегодня, от воздействия непривычных токсикантов техногенного происхождения.

Получается, что личинки жемчужницы, поселяясь в жабрах семги, отменяют у нее программу ускоренного старения.

С точки зрения изложенной гипотезы легко объясняются факты быстрого старения тихоокеанских лососей рода Oncorhynchus. Так, в тихоокеанских реках Азии и Северной Америки также обитают жемчужницы рода Dahurinaia, личинки которых ведут паразитический образ жизни на жабрах. Но здесь, в более теплых условиях, для “созревания” им требуется всего 30–45 суток и они покидают хозяина-лосося до его нереста. Иными словами, через месяц-полтора личинка уже готова к донному обитанию и не нуждается в поддержании жизни “суррогатной матери”.