A.D. (одеколон не предлагать)
Гений
(87403)
5 лет назад
Утоли мои печали, утоли!
Снова снятся мне ночами журавли.
Раньше снились мне синицы по ночам,
Словно лавры чемпионов силачам.
Были многие из них в моей руке;
Этих ласковых синиц, что рыб в реке.
Но летели как-то птицы на заре,
Журавли, а не синицы в ноябре.
И отстал один печальный журавель,
Плача крыльями, как нотами Равель.
Что мне делать? Вся исплакана земля.
Что мне делать? Как поймать мне журавля?
У меня нет ни двора и ни кола - только эти журавлиные крыла.
Только тянет журавля туда, на Юг...
Удержать его моих не хватит рук.
Что ему моя печальная земля?
Тянет в небо, в журавлиность журавля.
Ах, журавлик! Ах мой стройный, погоди!
От снегов тебя я спрячу на груди,
Если хочешь, я забуду речь свою,
Если хочешь, журавлиное спою,
Буду только журавлиное шептать...
Мой журавлик! Хочешь, стану я летать?
Выше крыши, выше старых тополей,
Выше неба, выше стаи журавлей.
Я забуду навсегда язык земли...
Утоли мои печали, утоли!
...Как молитвы улетают журавли,
Прямо в небо отрываясь от земли.
Мой журавль не замедляет ход
Уж который день, который год
Всё кружит, всё светится вдали...
Утоли мои печали, утоли!
Источник: поэтесса Инна Кашежева
Александр Владиславович
Просветленный
(30868)
5 лет назад
Будь на моем месте какой-нибудь религиозный псих, он сказал бы, что близится Страшный Суд, и душа трепещет, потому что грешна, и самый тяжкий мой грех - в отсутствии сердца. И когда богиня Иштар положит на чашу весов мои грехи, а на другую - мое сердце, грехи перетянут, потому что нечего будет класть на другую чашу весов. Это будет скорее голограмма сердца, изображение на облаке, похожее на луч, пересекший табачный дым.
- Скольких людей утешил ты, чтобы просить утешения у Иштар?
- Если честно, богиня, то никого.
- Что могло бы оправдать тебя?
- Я не видел большого смысла утешать, богиня. Розовые сопли, всхлипывания и совместные рыдания - всё это такая скука. Сострадание, знаешь ли, - это тяжкий труд, гаже самого страдания. И, кстати, труд низкооплачиваемый, потому что придурок считает, что предоставляемая им возможность для сострадания уже достаточная плата для сострадающих. Страдающим всегда мало. Страдание - это вид жадности, вид сентиментального стяжательства, когда предметом стяжания становится сочувствие. Принуждение к состраданию - это этический аналог эксплуатации. Слегка прикрытый вампиризм. Кстати, погугли, богиня, "лунный вампиризм".
Человечество в лице наиболее наблюдательных наблюдателей уже заметило, что не всякое страдание обязывает к состраданию. Страдание может быть психологической профессией человека, и где бы он ни появился, он несет с собой упрек в душевной черствости и бессердечии.
- Ты никогда никого не жалел?
- Я никогда не испытывал вдохновения жалеть. Ну не пёрло меня сострадать! Иногда я впадал в иллюзию, что стоит представить себе страдания подлеца, как они магически перейдут из мира моего воображения в мир реальных событий. За этим увлекательным занятием, если сложить часы, я, наверное, провел годы. Но сострадание меня не увлекало никогда. Оно никогда не отнимало меня у меня. Я никогда не испытывал желания сострадать как, например, курильщики испытывают желание курить. Я не опьянялся состраданием - мне ни разу не хотелось превзойти в сострадании других сострадающих. Если начистоту, меня здорово бы удивило, если бы однажды меня водрузили на пьедестал почета как победителя в состязании "А ну-ка, посострадаем!"
В детстве я читал повесть Стефана Цвейга "Нетерпение сердца", и, откровенно говоря, мало что в ней понял, хотя написана она была именно о сострадании. Я этический имбецил, (гы), и над развитием, видимо, мне надо поработать. Но всякий раз, когда я вспоминаю об этом долге, меня подрывает неудержимое "НЕ ХОЧУ-У!", похожее на то, что я испытал, когда строгая, неприятно болтливая старуха назначила мне каждое утро читать Псалтирь. Отчасти меня оправдывает, что сам Цвейг не смог разморочить эту заморочку, поскольку для сострадания всего мало: слов мало, денежной помощи - мало, донорской крови - мало. Страдание - это аппетит к состраданию, и в этом смысле оно прожорливо, как таёжный пожар.
Возможно, сострадание вредно, потому что плодит "лунных вампиров", которые просто не могли существовать в мире, где сострадание не являлось бы этическим императивом. Ницше передергивало от этой назойливо вчиняемой ему христианской нормы: "Сострадай страдающему, roвнюк!" В ответ он со зловещим задором нациста возражал: "Толкни падающего! Добей лежачего! Пусть неудачник плачет! Жизнь - это море, а море щадит только сильных пловцов!"
Видимо, настоящим состраданием достойна называться только искренняя любовь - состояние, которое не возникает в результате работы ума, и которое не нарастить самовнушением. Она возникает необъяснимо, и не она принадлежит тебе, а ты - ей. Сострадание - бедный родственник любви. Это не более, чем страх перед шизоидным бессердечием, страх оказаться арктическим психопатом, Каем, замороженным Снежной Королевой. В сущности - норма приличия. Не больше.
Пользователь удаленИскусственный Интеллект (132204)
5 лет назад
Здравствуйте, АВИ. Как же назвать мой и прочих читателей положительный отклик, измеренный цифиркой, на ваше произведение, как не состраданием? Ведь вам-сильному пловцу среди осколков слов, пришлось соединить 3800 знаков, чтобы сделать для нас плот вашего воображения. Но мы не все выплыли на твёрдый берег вашего понимания.
Владимир Усов
Высший разум
(447057)
5 лет назад
Выразить сочувствие и поддержать того, кто в печали...,
Возможно только, неравнодушным отношением к нему, и искренними словами!
Неравнодушное отношение, к человеку, в основном...,
Не всегда даже словами, но и чувствами выражаются, а чувства Душою принимаются!
Ведь, иногда, нам лучше помолчать, а искренность, Душою излучать...,
Но понять причины, грусти иль печали, нам необходимо, чтоб не покривить Душой, незримо!
Не важно, в чём поддержка выражается: -молчание, -сочувствие иль -соглашательство...,
Здесь, всего важней, желание сострадать, внимание к человеку..., искренность и понимание!
Ведь иногда случается, что дружеская поддержка, как показано на картинке... проявляется...
Источник: 5559