Очень нужен грустный стих про войну на конкурс.
Привет, нужен грустный стих о Великой Отечественной войне на конкурс. ОБЪЁМНЫЙ! не меньше 64 строк можно поэму или т. д. Чтоб на слёзы прорывал (очень прошу только длинные грустные стихи). Большое спасибо!
Роберт Рождественский
Баллада о зенитчицах
Как разглядеть за днями
след нечёткий?
Хочу приблизить к сердцу
этот след…
На батарее
были сплошь –
девчонки.
А старшей было
восемнадцать лет.
Лихая чёлка
над прищуром хитрым,
бравурное презрение к войне…
В то утро
танки вышли
прямо к Химкам.
Те самые.
С крестами на броне.
И старшая,
действительно старея,
как от кошмара заслонясь рукой,
скомандовала тонко:
- Батарея-а-а!
(Ой мамочка!..
Ой родная!..)
Огонь! –
И –
залп!
И тут они
заголосили,
девчоночки.
Запричитали всласть.
Как будто бы
вся бабья боль
России
в девчонках этих
вдруг отозвалась.
Кружилось небо –
снежное,
рябое.
Был ветер
обжигающе горяч.
Былинный плач
висел над полем боя,
он был слышней разрывов,
этот плач!
Ему –
протяжному –
земля внимала,
остановясь на смертном рубеже.
- Ой, мамочка!..
- Ой, страшно мне!..
- Ой, мама!.. –
И снова:
- Батарея-а-а! –
И уже
пред ними,
посреди земного шара,
левее безымянного бугра
горели
неправдоподобно жарко
четыре чёрных
танковых костра.
Раскатывалось эхо над полями,
бой медленною кровью истекал…
Зенитчицы кричали
и стреляли,
размазывая слёзы по щекам.
И падали.
И поднимались снова.
Впервые защищая наяву
и честь свою
(в буквальном смысле слова!).
И Родину.
И маму.
И Москву.
Весенние пружинящие ветки.
Торжественность
венчального стола.
Неслышанное:
«Ты моя – навеки!..»
Несказанное:
«Я тебя ждала…»
И губы мужа.
И его ладони.
Смешное бормотание
во сне.
И то, чтоб закричать
в родильном
доме:
«Ой, мамочка!
Ой, мама, страшно мне!!»
И ласточку.
И дождик над Арбатом.
И ощущенье
полной тишины…
…Пришло к ним это после.
В сорок пятом.
Конечно, к тем,
кто сам пришёл
с войны.
1973
Николай Заболоцкий
В этой роще берёзовой
В этой роще березовой,
Вдалеке от страданий и бед,
Где колеблется розовый
Немигающий утренний свет,
Где прозрачной лавиною
Льются листья с высоких ветвей,—
Спой мне, иволга, песню пустынную,
Песню жизни моей.
Пролетев над поляною
И людей увидав с высоты,
Избрала деревянную
Неприметную дудочку ты,
Чтобы в свежести утренней,
Посетив человечье жилье,
Целомудренно бедной заутреней
Встретить утро мое.
Но ведь в жизни солдаты мы,
И уже на пределах ума
Содрогаются атомы,
Белым вихрем взметая дома.
Как безумные мельницы,
Машут войны крылами вокруг.
Где ж ты, иволга, леса отшельница?
Что ты смолкла, мой друг?
Окруженная взрывами,
Над рекой, где чернеет камыш,
Ты летишь над обрывами,
Над руинами смерти летишь.
Молчаливая странница,
Ты меня провожаешь на бой,
И смертельное облако тянется
Над твоей головой.
За великими реками
Встанет солнце, и в утренней мгле
С опаленными веками
Припаду я, убитый, к земле.
Крикнув бешеным вороном,
Весь дрожа, замолчит пулемет.
И тогда в моем сердце разорванном
Голос твой запоет.
И над рощей березовой,
Над березовой рощей моей,
Где лавиною розовой
Льются листья с высоких ветвей,
Где под каплей божественной
Холодеет кусочек цветка,—
Встанет утро победы торжественной
На века.
1946
БАЛЛАДА О ДУРАЦКОЙ СМЕРТИ
Нет, пули я не боялся. Чего их бояться, пуль-то?
К тебе им одна дорога, а мимо — много дорог…
Я мыслил в войну о пулях, как нынче в смысле инсульта:
Догонит, значит догонит. На каждого писан срок.
А если чего и боялся, так только дурацкой смерти,
похабной и бестолковой, как лагерный беспредел…
Её, косую поганку, я только однажды встретил.
И то — не так, чтобы лично, а вроде бы подглядел.
…Застряли мы под Ростовом,
две роты на полустанке.
Степь. Август.
Земля прожарена.
Окопы хоть пальцем рой.
Снарядов — семь на орудие. А немцы нагнали танки.
Да что я вам объясняю? Понятно: сорок второй…
Весь день они нас гасили — не скрою, крепко и метко.
Но к вечеру все же стихли.
Стало полегче жить…
Тут ротный входит, однако.
Кто, мол, пойдет в разведку?
Спросил, скотина, и смотрит. Так, что лучше сходить.
Всего подобралось четверо, чтоб каждый работал в паре
(Напарника ранят — вытащи, а вдруг побежит — пришей…):
я,
Гиви из Кутаиса,
Юсуф, казанский татарин…
И Арвид,
чистая нехристь,
однако из латышей.
Нам твердо пообещали:
вернетесь, нальем по двести.
Потом задачу поставили: мол, надобно до утра
взять за линией немца.
И, - лучше прямо на месте, -
вытащить из паскуды: где ихние панцера?
…Почти что без приключений мы сделали полработы:
пошли и добыли немца.
Проверили документ.
Ганноверец Дитер Гофман, ефрейтор танковой роты.
С двадцать второго года.
Выходит, что двадцать лет.
Пацан пацаном.
Трясется.
Какая уж там молчанка?
Бормочет свои «майн готты» (по-ихнему — «Бог прости»…)
Потом дошел до «рот-фронта».
Но нам-то надо про танки!
Причем — не позже рассвета, чтоб было время уйти.
А он сипит: «нихт ферштейне»
(видать, оказался с норовом…)
И что прикажете делать? Засели в ближнем леске.
Гиви нельзя, как старшому.
Арвиду — как дозорному.
А я бы, может, и справился — так врезало по руке.
«Давай!», — говорим Юсуфу.
Юсуф достал зажигалку,
прожарил покрепче финку, фрица взял за вихра…
Работает.
Мы скучаем.
Парня, понятно, жалко…
Но — надо знать до рассвета, где ихние панцера.
…Ну, что говорить?
Он вспомнил про танки и самоходки,
и то, что атака — в полдень, по флангу, с правой руки.
Короче, допрос мы сняли. А после — ножом по глотке,
поскольку тащить — не выйдет,
а бросить — не по-людски.
…Когда мы вернулись к нашим,
ротный аж прослезился:
соколики! спать немедленно!..
а после — прошу ко мне!
А утром,
верьте-не верьте,
глядим: Юсуф удавился.
Вышел, будто до ветру — и сделался на ремне.
Ну, тут заварилась буча!
Начальство понабежало.
Особый майор Брызгало Юсуфу в глаза смотрел.
Шушукались. Но признали,
что дело — не трибунала.
А также — не особиста, поскольку не самострел.
…А в полдень поперли танки. Но мы-то их ожидали!
Из сорока — половина, дымя, уползла назад…
Чуть позже за этот поиск нам всем вручили медали.
Юсуфу, правда, посмертно,
но тут уж сам виноват…
И если попы не брешут в церквах о не нашем свете,
хочу я спросить Юсуфа, когда настанет пора:
какого хрена сплясал ты в обнимку с дурацкой смертью,
коль мы не пустили к Дону
крестовые панцера?
Поэма Расула Гамзатова "Солдаты России".
Очень сильная вещь про подвиг экипажа танка разведчиков погибшего в Крыму.
Можно сделать коллаж, если поэму тяжело или выбрать отрывок.
уже "сочиняю"
ЭдуарД Багрицкий -Смерть пионерки