На каком основании в эпоху больших данных и сетей 5G имеется повод признать человека универсальной ценностью?

В эпоху больших данных, когда впервые имеется физическая возможно хранить все и любые человеческие ошибки на магнитных носителях или по любой иной технологии, универсальная ценность Человека определяется чередой ошибок как отчуждением, то есть, реиграбельностью.

Реиграбельность человека как универсальной ценности определяется чередой ошибок как отчуждением.

Отчуждение как череда ошибок — это реиграбельность человека как универсальной ценности, как гаранта бытия.

Человек суть универсальная ценность потому, что конкретно я ошибаюсь и отчуждаюсь!

Человек суть универсальная ценность потому, что Я ошибается и отчуждается!

Человек суть универсальная ценность потому, что Я, Он и некий Другой ошибаемся и отчуждаемся!

Современность заставляет признать человека универсальной ценностью потому, что Я ошибается и отчуждается.

Если продолжить известное высказывание Сартра, то не в наше время как-то, так или иначе, с большим или меньшим успехом, с научным подходом или вообще без такового, то надо признать троекратно нарастание того, на что Сартр вроде бы первым обратил внимание современников. В чём верность и одновременно исходная неточность у Сартра?

Само наше время делает человека незавершенным (1) в незавершенном (2) проектом какой-то метафизической незавершенности (3) как изначальной характеристики сущего. Отсюда следует сделать тот вывод, который не сделал Сартр. Проблема не в том, что человек, по Сартру, какой-то "незавершенный проект", а в том, что свой природной незавершенностью человек как функция незавершенности обязан (имеет своим долгом) увеличивать незавершенность этого мира. Который именно поэтому может из сущего через человека (!) становиться бытием.

И это в тех условиях, на руинах ХХ века, который почему-то оставил после себя репутацию "времени торжества науки", когда определение понятия "проект" до обидного не завершено, не освоено и не результативно. Если, и у мировых философов до Сартра, и с 1930-х годов у самого Сартра более чем очевидны некие трагические нотки, трагическое настроение в попытках определить человека, то сейчас сами эти усилия, сама попытка определить незавершенное через незавершенное следует признать трагической. Это та самая трагичность, через которую нам, людям, доступен катарсис отчуждения как незавершенной формы бытийствования во враждебном окружении тотально завершенного сущего. (Анатолий Юркин)