Invader Zim
Просветленный
(24236)
1 неделю назад
Вопрос не имеет смысла. Человек — достаточно редкая жЫвотная в том плане, что он обитает в многочисленных экосистемах по всему глобусу. И эволюционные адаптации зависят от экосистемы, в которой живут человеки.
В местах, где широко распространена малярия, распространена (хотя и не так широко) серповидноклеточная анемия. Это врожденная генетическая болезнь. Для того, чтобы у человека возникла серповидноклеточная анемия, он должен унаследовать определенный ген от обоих родителей. Такое случается, но не часто. Гораздо чаще случается, что человек наследует такой ген только от одного из родителей. Серповидноклеточная анемия при этом не возникает, но одного этого гена достаточно, чтобы человек имел повышенную сопротивляемость малярии. В местах, где малярия не представляет большой проблемы, этот ген достаточно быстро вымывается из популяции, поскольку не дает преимуществ в выживании...
В разных человеческих популяциях есть радикально разный процент людей, которые неспособны усваивать лактозу из пищи. Палеогенетические исследования показывают, что изначально эта неспособность была всеобщей. А способность усваивать лактозу возникала многократно и независимо в разных популяциях, причем по анализу генома можно установить примерное время ее возникновения в той или иной популяции, и оно обычно измеряется тысячами лет, т.е., популяции, способные усваивать лактозу, появились в процессе перехода от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству. Рабочая гипотеза на сегодня такая, что в разное время в разных местах среди скотоводов случался жестокий голодняк, в котором люди, способные усваивать лактозу, могли выжить на молоке и продуктах его переработки, а неспособные умирали от голода...
Тем не менее, есть определенные вещи, которые раньше просто убивали людей, но с появлением современной медицины не создают каких-то огромных проблем. Например, если кесарево сечение широко доступно, несоответствие проема в тазовой кости матери размеру головы плода не является помехой в выживании ни для матери, ни для будущего младенца. То есть сейчас узкобедрых женщин больше, чем в прошлом (а в будущем, возможно, будет еще больше).