Как зашить ковёр

Меня зовут Кирилл. Вчера я узнал, что реальность — это не что иное, как сложный плетеный ковер, каждый узелок которого связывает нас с другими, а я — тот, кто решает, какие нитки надо перерезать.

Они все думают, что я обычный человек. В метро, на улице, в магазине, никто не замечает, что я вижу сквозь их кожу. Они не понимают, как сильно мне хочется стереть их с этого ковра. Однажды утром, пока город еще спал, я увидел женщину с собачкой. Она улыбалась. Мелочь, а я чуть не рассмеялся. Улыбка у нее была такая... резиновая, фальшивая. Я подошел ближе, почувствовал ее запах — это был запах страха, который она пыталась скрыть под слоем дешевых духов. Я знал, что у нее внутри все гниет. Собачка тоже чувствовала это, скалила зубы, но безмолвно. Животные — они как дети, сразу видят правду.

Я видел все. Видел, как она пыталась избавиться от этого гнили. Лекарства, витамины, диеты, но все напрасно. В конце концов, она просто устала бороться, и гниль победила. Я провел пальцем по ее шее, даже не прикоснувшись, но она почувствовала. Дернулась. Гниль пошла по венам быстрее. Я же видел, как ее нитка засияла перед тем, как оборваться. Она упала, собачка заплакала, а я просто ушел.

Иногда я думаю, что меня послали сюда, чтобы подправить этот ковер, убрать ненужные петли, сделать его более гладким. Но это лишь мысли, глупые мысли. Реальность — это слишком скучное слово для того, что происходит вокруг. Я не верю в реальность. Я создаю ее.

Каждый новый день я выбираю свою жертву. Вчера это был мужчина в метро. Он нервничал, все время посматривал на часы. Видимо, боялся опоздать на работу. Или боялся чего-то другого? Я подошел к нему, вплотную, чувствуя, как его пот смешивается с запахом дезодоранта. Я шепнул ему в ухо: «Ты уже опоздал». Он обернулся и встретился со мной глазами. В этот момент я увидел все его страхи, все его сожаления, всю его пустую, жалкую жизнь. Я взял его за руку и вывел на следующей остановке. Он шел за мной, как собака на поводке, его глаза были пустыми, его разум — как чистый лист бумаги, готовый для записей.

Мы вошли в подъезд, он не сопротивлялся. Я заставил его написать все, что у него на душе, все, что скрывалось глубоко внутри. Он писал, пока пальцы не начали кровоточить, пока мозг не перегрелся от перенапряжения. А потом он просто замолчал. Глаза его закатились, и он рухнул на пол.

Я думаю, что ковер стал чуть-чуть ровнее. Каждая смерть — это искусство, маленькое произведение, которое никто не заметит. Никто, кроме меня.

Они все думают, что я псих. Они не понимают, что я просто убираю гниль из этого мира. Завтра будет новый день, и я найду следующую нитку, которую нужно перерезать. Потому что ковер не должен быть рваным.