Памяти поэтессы, критика, писательницы Зинаиды ГИППИУС (1869–9.09.1945), написавшей почти за полвека до смерти своё

Question

Памяти поэтессы, критика, писательницы Зинаиды ГИППИУС (1869–9.09.1945), написавшей почти за полвека до смерти своё

К.Бальмонт Высший разум (229950), закрыт 3 месяца назад

«Последнее» стихотворение:
«Я не нарушу радости мгновенной,
Я не открою им дверей сознанья,
И ныне, в гордости моей смиренной,
Даю обет великого молчанья.
В безмолвьи прохожу я мимо, мимо,
Закрыв лицо, — в неузнанные дали,
Куда ведут меня неумолимо
Жестокие и смелые печали...»

Что вам более всего запомнилось, понравилось из её творчества, какие стихотворения вы назвали бы лучшими? (2–3 примера)

Answer 1

Закат

Освещена последняя сосна.
Под нею темный кряж пушится.
Сейчас погаснет и она.
День конченый — не повторится.

День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки — не повторится.
***
Крик

Изнемогаю от усталости,
Душа изранена, в крови…
Ужели нет над нами жалости,
Ужель над нами нет любви?

Мы исполняем волю строгую,
Как тени, тихо, без следа,
Неумолимою дорогою
Идем — неведомо куда.

И ноша жизни, ноша крестная.
Чем далее, тем тяжелей…
И ждет кончина неизвестная
У вечно запертых дверей.

Без ропота, без удивления
Мы делаем, что хочет Бог.
Он создал нас без вдохновения
И полюбить, создав, не мог.

Мы падаем, толпа бессильная,
Бессильно веря в чудеса,
А сверху, как плита могильная,
Слепые давят небеса.
***
Оправдание

Ни воли, ни умелости,
Друзья мне — как враги…
Моей безмерной смелости,
Господь, о помоги!

Ни ясности, ни знания,
Ни силы быть с людьми…
Господь, мои желания,
Желания прими!

Ни твердости, ни нежности…
Ни бодрости в пути…
Господь, мои мятежности
И дерзость освяти!

Я в слабости, я в тленности
Стою перед Тобой.
Во всей несовершенности
Прими меня, укрой.

Не дам Тебе смирения,-
Оно — удел рабов,-
Не жду я всепрощения,
Забвения грехов,

Я верю — в Оправдание…
Люби меня, зови!
Сожги мое страдание
В огне Твоей Любви!
***
Мы робкие — во власти всех мгновений.
Мы — гордые, — рабы самих себя.
Мы веруем, — стыдясь своих прозрений,
И любим мы, — как будто не любя…
Мы думаем, что новый храм построим
Для новой, нам обещанной земли…
Но каждый дорожит своим покоем
И одиночеством в своей щели.

Answer 2

Блевотина войны — октябрьское веселье!
От этого зловонного вина
Как было омерзительно твое похмелье,
О бедная, о грешная страна!

Какому дьяволу, какому псу в угоду,
Каким кошмарным обуянный сном,
Народ, безумствуя, убил свою свободу,
И даже не убил — засек кнутом?

Смеются дьяволы и псы над рабьей свалкой,
Смеются пушки, разевая рты...
И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой,
Народ, не уважающий святынь!
* * *
Комиссар! Комиссар!
Отрастил ты брюхо.
Оттого-то наш народ
Душит голодуха.

Комиссар! Комиссар!
Эй, не зарывайся.
Не спасет тебя Че-Ка,
Сколько ни старайся.

Комиссар! Комиссар!
Нам с тобой не внове.
Мы теперь — не дураки,
Попил нашей крови.

Комиссар! Комиссар!
Трусишь, милый?
Вольно! Наших баб нацеловал,
А теперь — довольно.

Комиссар! Комиссар!
Пуля — много чести.
На верёвке повиси,
На своей невесте

Answer 3

Она

В своей бессовестной и жалкой низости,
Она как пыль сера, как прах земной.
И умираю я от этой близости,
От неразрывности ее со мной.
Она шершавая, она колючая,
Она холодная, она змея.
Меня изранила противно-жгучая
Ее коленчатая чешуя.
О, если б острое почуял жало я!
Неповоротлива, тупа, тиха.
Такая тяжкая, такая вялая,
И нет к ней доступа — она глуха.
Своими кольцами она, упорная,
Ко мне ласкается, меня душа.
И эта мертвая, и эта черная,
И эта страшная — моя душа!

Любовь одна

Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь — одна.
Мы негодуем иль играем,
Иль лжем — но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна — любовь одна.
Однообразно и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь… И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.
Лишь в неизменном — бесконечность,
Лишь в постоянном — глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.
Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа — верна,
И любим мы одной любовью…
Любовь одна, как смерть одна.

Answer 4

Мудрость

Сошлись чертовки на перекрестке,
На перекрестке трех дорог.
Сошлись к полнОчи, и месяц жесткий
Висел вверху, кривя свой рог.

Ну, как добыча? Сюда, сестрицы!
Мешки тугие, – вот прорвет!
С единой бровью и с ликом птицы, –
Выходит старшая вперед.

И запищала, заговорила,
Разинув клюв и супя бровь:
«Да что ж, неплохо! Ведь я стащила
У двух любовников – любовь.

Сидят, целуясь... А я, украдкой,
Как подкачусь, да сразу – хвать!
Небось, друг друга теперь не сладко
Им обнимать да целовать!

А вы, сестрица?» – «Я знаю меру,
Мне лишь была б полна сума.
Я у пророка украла веру, –
И он тотчас сошел с ума.

Он этой верой махал, как флагом,
Кричал, кричал... Постой же, друг!
К нему подкралась я тихим шагом –
Да флаг и вышибла из рук!»

Хохочет третья: «Вот это средство!
И мой денечек не был плох:
Я у ребенка украла детство,
Он сразу сник. Потом издох».

Смеясь, к четвертой пристали: ну же,
А ты явилась с чем, скажи?
Мешки тугие, всех наших туже...
Скорей веревку развяжи!

Чертовка мнется, чертовке стыдно...
Сама худая, без лица.
«Хоть я безлика, а всё ж обидно:
Я обокрала – мудреца.

Жирна добыча, да в жире ль дело!
Я с мудрецом сошлась на грех.
Едва я мудрость стащить успела, –
Он тотчас стал счастливей всех!

Смеется, пляшет... Ну, словом, худо.
Назад давала – не берет.
«Спасибо, ладно! И вон отсюда!»
Пришлось уйти... Еще убьет!

Конца не вижу я испытанью.
Мешок тяжел, битком набит!
Куда деваться мне с этой дрянью?
Хотела выпустить – сидит».

Чертовки взвыли: наворожила!
Не людям быть счастливей нас!
Вот угодила, хоть и без рыла!
Тащи назад! Тащи сейчас!

«Несите сами! Я понесла бы,
Да если люди не берут!»
И разодрались четыре бабы:
Сестру безликую дерут.

Смеялся месяц... И от соблазна
Сокрыл за тучи острый рог.
Дрались... А мудрость лежала праздно
На перекрестке трех дорог.

1908