НАРОДНЫЙ КАЛЕНДАРЬ: «ИВАН БОГОСЛОВ» — в честь кого день назван? По легенде, Иоанн Богослов однажды чудом обратил

по сути святой апостол и евангелист Иоанн Богослов никакими магическими силами не может обладать, мало того, в христианстве магия один из страшных грехов, чудо прерогатива Бога или его сына.

На этот день приходится память Иоанна Богослова – одного из Двенадцати апостолов.

Н.Лесков. Запечатленный ангел

Но Севастьян-изограф, как человек рассудительный, обаял его мягкою речью и ответствует:
– Нет, – говорит, – ваша милость; наши мужички свое дело знают, и нам действительно подлинная икона вперед нужна. Это, – говорит, – только в обиду нам выдумано, что мы будто по переводам точно по трафаретам пишем. А у нас в подлиннике постановлен закон, но исполнение его дано свободному художеству. По подлиннику, например, повелено писать святого Зосиму или Герасима со львом, а не стеснена фантазия изографа, как при них того льва изобразить? Святого Неофита указано с птицею-голубем писать; Конона Градаря с цветком, Тимофея с ковчежцем, Георгия и Савву Стратилата с копьями, Фотия с корнавкой, а Кондрата с облаками, ибо он облака воспитывал, но всякий изограф волен это изобразить как ему фантазия его художества позволит, и потому опять не могу я знать, как тот ангел писан, которого надо подменить.

Н.Клюев. Погорельщина

Иконник Павел – насельник давний
Из Мстёр Великих, отец Дубравне,
Так кличет радость язык рыбачий…
У Павла ощупь и глаз нерпячий: –
Как нерпе сельди во мгле соленой,
Так духовидцу обряд иконный.
Бакан и умбра, лазорь с синелью, –
Сорочьей лапкой цветут под елью,
Червлец, зарянка, огонь купинный, –
По косогорам прядут рябины.
Доска от сердца сосны кондовой –
Иконописцу, как сот медовый,
Кадит фиалкой, и дух лесной
В сосновых жилах гудит пчелой.

Деревня

Будет, будет стократы
Изба с матицей пузатой,
С лежанкой-единорогом,
В углу с урожайным Богом:
У Бога по блину глазища, –
И под лавкой грешника сыщет,
Писан Бог зографом Климом
Киноварью да златным дымом.
Лавицы – сидеть Святогорам,
Кот с потемным дозором,
В шелому чтоб роились звезды…

А.Блок

Разлетясь по всему небосклону,
Огнекрасная туча идет.
Я пишу в моей келье Мадонну,
Я пишу – моя дума растет.

Вот я вычертил лик Ее нежный,
Вот под кистью рука расцвела,
Вот сияют красой белоснежной
Два небесных, два легких крыла...

Огнекрасные отсветы ярче
На суровом моем полотне...
Неотступная дума все жарче
Обнимает, прильнула ко мне...

Н.Гумилев. Андрей Рублев

Я твердо, я так сладко знаю,
С искусством иноков знаком,
Что лик жены подобен раю,
Обетованному Творцом.

Нос – это древа ствол высокий;
Две тонкие дуги бровей
Над ним раскинулись, широки,
Изгибом пальмовых ветвей.

Два вещих сирина, два глаза,
Под ними сладостно поют,
Велеречивостью рассказа
Все тайны духа выдают.

Открытый лоб – как свод небесный,
И кудри – облака над ним;
Их, верно, с робостью прелестной
Касался нежный серафим.

И тут же, у подножья древа,
Уста – как некий райский цвет,
Из-за какого матерь Ева
Благой нарушила завет.

Все это кистью достохвальной
Андрей Рублев мне начертал,
И этой жизни труд печальный
Благословеньем Божьим стал.

Н.Рыленков

Возможно ль высказать без слов,
Как мир прекрасен за оградой?
И кисть берёт Андрей Рублёв,
Разводит краски под лампадой.

Он ангельский напишет лик,
Запечатлеет в нём навеки
Всё, что узрел, душой велик,
Возвышенного в человеке.

Свершить обет пришла пора,
Любовь превыше хитрых правил...
Чему учили мастера,
А в этом сам народ наставил.

Он твёрдо верит: человек
Явился в мир не для печали.
И пьёт из тех чистейших рек,
Что в сердце с детских лет журчали.

Суров монашеский приют,
И тишина душе желанна,
А краски дивные поют
Всему живущему: "Осанна!"

Б.Слуцкий

Нет, все не сунешь в схему.
И как бы ни совали,
Рублев,
приявший схиму,
невером
был едва ли.
Он на колени падал пред
в начале бывшим
Словом.
И мужиков искать не след
в архангелах Рублева.
Пожертвуем еще одним
безбожником возможным –
ведь голубь-дух
летал над ним,
смиренным,
бестревожным.