НАРОДНЫЙ КАЛЕНДАРЬ: «ДМИТРИЕВ ДЕНЬ» — традиционно совершается поминовение усопших, а кем и когда традиция установлена?

Православная церковь вспоминает святого Димитрия Солунского, известного также под прозвищем Мироточец и жившего во времена императора Диоклетиана.

Сергей Соловьев. UM DIE LINDE

Малый и старый
Сошлися у липки.
Кружатся пары
Под пение скрипки

Старые, трубки куря,
Пиво баварское пили.
Там зажигала заря
Церкви готической шпили.

Девушке нравится парень один:
Щечки зардели, и смотрит в передник.
Парень – соседнего фермера сын,
С виду хорош и богатый наследник.

Нравится Генриху пухлая Минна,
Только ее выбирает для пляски.
Робко прильнула к нему, и невинно
Смотрят на юношу синие глазки.

Слышится смех, болтовня, комплименты…
Блещет помада на черных усах.
Желтые, алые, синие ленты
Прыгают в русых и черных косах.

Что за красавицы! сочные губки,
Щечки – что розы и вздернутый нос!
Старые курят задумчиво трубки,
Пьют, обсуждая серьезный вопрос.

Николай Гумилев. Разговор

Когда зеленый луч, последний на закате,
Блеснет и скроется, мы не узнаем где,
Тогда встает душа и бродит, как лунатик,
В садах заброшенных, в безлюдьи площадей.

Весь мир теперь ее, ни ангелам, ни птицам
Не позавидует она в тиши аллей.
А тело тащится вослед и тайно злится,
Угрюмо жалуясь на боль свою земле.

«Как хорошо теперь сидеть в кафе счастливом,
Где над людской толпой потрескивает газ,
И слушать, светлое потягивая пиво,
Как женщина поет «La p'tite Tonkinoise».

Уж карты весело порхают над столами,
Целят скучающих, миря их с бытием.
Ты знаешь, я люблю горячими руками
Касаться золота, когда оно мое».

Саша Черный. У пруда

Моторные лодки проползают лениво,
И в каждой лодке – шестнадцать голов.
Хорошо у пруда дуть черное пиво,
Не бродить по киоскам, не щупать ковров...
Только радио с дуба хрипло и грубо
О любви неземной исступленно орет, –
Ощущаешь всей кожей, как вверху из раструба
Излучается в воздух лирический пот...
Изможденные путники шаркают мимо, –
Сорок тысяч предметов и пара лишь глаз.
В автокарах, как редьки, сидят пилигримы:
Котелки и бинокли, и сиреневый газ.
Духота и пылища, распухли все гланды,
Башмаки разогрелись, рука, словно плеть...
Отдохну и пойду не спеша в Нидерланды.
Надо чучело буйвола там посмотреть.

Игорь Северянин. Юрьев

Где Эмбах, берег свой понурив,
Течет лифляндскою землей,
Как центр культурный, вырос Юрьев,
Такой радушный и живой.

Он, переназванный из Дерпта,
Немецкий дух не угасил.
В моих стихах найдется лепта
И Юрьеву, по мере сил.

О ты, столетняя крапива,
Нам расскажи про прежний пир,
Про вкус студенческого пива,
Про лязг студенческих рапир;

Владислав Ходасевич. У моря

А по пескам, жарой измаян,
Средь здоровеющих людей
Неузнанный проходит Каин
С экземою между бровей.

Сидит в табачных магазинах,
Погряз в простом житье-бытье
И отражается в витринах
Широкополым канотье.

Как муха на бумаге липкой,
Он в нашем времени дрожит
И даже вежливой улыбкой
Лицо нездешнее косит.

Он очень беден, но опрятен,
И перед выходом на пляж
Для выведенья разных пятен
Употребляет карандаш.

Он все забыл. Как мул с поклажей,
Слоняется по нашим дням,
Порой просматривает даже
Столбцы газетных телеграмм,

За кружкой пива созерцает,
Как пляшут барышни фокстрот, –
И разом вдруг ослабевает,
Как сердце в нем захолонет.

Сергей Есенин. Папиросники

Улицы печальные,
Сугробы да мороз.
Сорванцы отчаянные
С лотками папирос.
Грязных улиц странники
В забаве злой игры,
Все они – карманники,
Веселые воры.
Тех площадь – на Никитской,
А этих – на Тверской.
Стоят с тоскливым свистом
Они там день-деньской.
Снуют по всем притонам
И, улучив досуг,
Читают Пинкертона
За кружкой пива вслух.
Пускай от пива горько,
Они без пива – вдрызг.
Все бредят Нью-Йорком,
Всех тянет в Сан-Франциск.