Генрих, милостью Божией король Франции и Наварры, всем присутствующим и имеющим явиться - привет. Этим вечным и неотменным эдиктом мы объявили и повелели следующее:
...VI. Чтобы не дать никакого повода к смутам и распрям среди наших подданных, мы позволили и позволяем исповедующим так называемую реформированную религию жить и обитать во всех городах и местах нашего королевства и подчинённых нам областях без преследований, притеснений и принуждений делать что-либо в деле религии, противное их совести...
IX. Мы разрешаем также всем, придерживающимся названной религии, продолжать исповедовать её во всех городах и подчинённых нам местах, где она была введена... несмотря на все противоречащие этому постановления и судебные решения...
XXII. Повелеваем, чтобы не было никакого различия в отношении названной религии при приёме учеников в университеты, коллегии и школы, а больных и бедных - в госпитали и учреждения общественного призрения...
XXVII. ...Мы объявляем, что все, кто исповедует или будет исповедовать так называемую реформированную религию, имеют право занимать и отправлять все общественные должности - королевские, сеньориальные или городские - в нашем королевстве и подвластных нам провинциях... и могут быть принимаемы и допускаемы к нам без различия...
2.Когда Вы, Ваше Величество, решились предоставить мне одновременно и доступ в Ваши советы и оказать значительное доверие в ведении Ваших дел, то я могу удостоверить, что гугеноты разделяли государство с Вашим Величеством, что вельможи вели себя, как если бы они не были подданными Вашего Величества, а наиболее могущественные губернаторы провинций вели себя, как будто они были государями в своих должностях... Я могу сказать, что каждый измерял свою заслугу своей дерзостью...
Я могу ещё сказать, что иностранные союзы находились в пренебрежении; интересы частные предпочитались государственным; одним словом, достоинство Вашего Величества было столь унижено и столь отличалось от того, каким оно должно было быть, по вине тех, кто имел тогда главное управление Вашими делами, что почти невозможно было признать его...
Я обещал Вашему Величеству всё своё искусство и весь авторитет, который Вам угодно было дать мне, чтобы сокрушить партию гугенотов, сломить спесь вельмож, привести всех подданных к исполнению их обязанностей и поднять Ваше имя среди иностранных наций на ту ступень, на которой оно должно находиться...
Все политики согласны с тем, что. если бы народ слишком благоденствовал, его нельзя было бы удержать в границах его обязанностей. Они основываются на том, что, имея меньше знаний, чем другие сословия государства... народ едва ли оставался бы верен порядку... если бы он не был до некоторой степени сдерживаем нуждою.
Разум не позволяет освобождать его от каких бы то ни было тягот, ибо, теряя в таком случае знак своего подчинения, народ забыл бы о своей участи и, будучи освобождён от податей, вообразил бы, что он свободен и от повиновения. Его следует сравнивать с мулом, который, привыкнув к тяжести, портится от продолжительного отдыха сильнее, чем от работы...
Я говорю, что дворянство надо рассматривать как один из главнейших нервов государства, могущий много способствовать его сохранению и упрочению...
Хотя дворяне заслуживают того, чтобы с ними обращались хорошо, когда они поступают хорошо, но нужно быть с ними строгим, если они пренебрегают тем, к чему обязывает их рождение. Я без всякого колебания говорю, что те, кто, отстав от доблести предков, уклоняются от того, чтобы служить короне шпагой и жизнью... заслуживают быть лишёнными выгод своего происхождения и принуждены нести часть бремени народа.
Ввиду того что честь для них должна быть дороже жизни, их следует карать скорее лишением первой, нежели последней.
Генрих, милостью Божией король Франции и Наварры, всем присутствующим и имеющим явиться - привет. Этим вечным и неотменным эдиктом мы объявили и повелели следующее:
...VI. Чтобы не дать никакого повода к смутам и распрям среди наших подданных, мы позволили и позволяем исповедующим так называемую реформированную религию жить и обитать во всех городах и местах нашего королевства и подчинённых нам областях без преследований, притеснений и принуждений делать что-либо в деле религии, противное их совести...
IX. Мы разрешаем также всем, придерживающимся названной религии, продолжать исповедовать её во всех городах и подчинённых нам местах, где она была введена... несмотря на все противоречащие этому постановления и судебные решения...
XXII. Повелеваем, чтобы не было никакого различия в отношении названной религии при приёме учеников в университеты, коллегии и школы, а больных и бедных - в госпитали и учреждения общественного призрения...
XXVII. ...Мы объявляем, что все, кто исповедует или будет исповедовать так называемую реформированную религию, имеют право занимать и отправлять все общественные должности - королевские, сеньориальные или городские - в нашем королевстве и подвластных нам провинциях... и могут быть принимаемы и допускаемы к нам без различия...
2.Когда Вы, Ваше Величество, решились предоставить мне одновременно и доступ в Ваши советы и оказать значительное доверие в ведении Ваших дел, то я могу удостоверить, что гугеноты разделяли государство с Вашим Величеством, что вельможи вели себя, как если бы они не были подданными Вашего Величества, а наиболее могущественные губернаторы провинций вели себя, как будто они были государями в своих должностях... Я могу сказать, что каждый измерял свою заслугу своей дерзостью...
Я могу ещё сказать, что иностранные союзы находились в пренебрежении; интересы частные предпочитались государственным; одним словом, достоинство Вашего Величества было столь унижено и столь отличалось от того, каким оно должно было быть, по вине тех, кто имел тогда главное управление Вашими делами, что почти невозможно было признать его...
Я обещал Вашему Величеству всё своё искусство и весь авторитет, который Вам угодно было дать мне, чтобы сокрушить партию гугенотов, сломить спесь вельмож, привести всех подданных к исполнению их обязанностей и поднять Ваше имя среди иностранных наций на ту ступень, на которой оно должно находиться...
Все политики согласны с тем, что. если бы народ слишком благоденствовал, его нельзя было бы удержать в границах его обязанностей. Они основываются на том, что, имея меньше знаний, чем другие сословия государства... народ едва ли оставался бы верен порядку... если бы он не был до некоторой степени сдерживаем нуждою.
Разум не позволяет освобождать его от каких бы то ни было тягот, ибо, теряя в таком случае знак своего подчинения, народ забыл бы о своей участи и, будучи освобождён от податей, вообразил бы, что он свободен и от повиновения. Его следует сравнивать с мулом, который, привыкнув к тяжести, портится от продолжительного отдыха сильнее, чем от работы...
Я говорю, что дворянство надо рассматривать как один из главнейших нервов государства, могущий много способствовать его сохранению и упрочению...
Хотя дворяне заслуживают того, чтобы с ними обращались хорошо, когда они поступают хорошо, но нужно быть с ними строгим, если они пренебрегают тем, к чему обязывает их рождение. Я без всякого колебания говорю, что те, кто, отстав от доблести предков, уклоняются от того, чтобы служить короне шпагой и жизнью... заслуживают быть лишёнными выгод своего происхождения и принуждены нести часть бремени народа.
Ввиду того что честь для них должна быть дороже жизни, их следует карать скорее лишением первой, нежели последней.