ТВОРЧЕСКАЯ РАЗМИНКА: «…на финских санках я тебя качу / ты гимназисткой под шотландским пледом / а я пыхтящим […] дедом —

Генрих Сапгир. Этюды в манере Огарева и Полонского

Никто! мы вместе только захочу
на финских санках я тебя качу
ты гимназисткой под шотландским пледом
а я пыхтящим вислоусым дедом –
и разбежавшись по дорожкам льдистым
сам еду на полозьях гимназистом

Марина Цветаева

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? – Чья победа? –
Кто побежден?

Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? – Кто – добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце – Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

И все-таки – что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?
***
С большою нежностью – потому,
Что скоро уйду от всех –
Я всё раздумываю, кому
Достанется волчий мех,

Кому – разнеживающий плед
И тонкая трость с борзой,
Кому – серебряный мой браслет,
Осыпанный бирюзой…

И все́ – записки, и все́ – цветы,
Которых хранить – невмочь…
Последняя рифма моя – и ты,
Последняя моя ночь!

Саша Черный. Мать

Мать улыбается. Мальчик вздохнул...
«Кис, – говорит он, взбираясь на стул, –
Летом я к морю поеду опять?
Прыгать, смеяться, купаться, кричать...»

Светлое «да!» – вылетает из губ.
Теплые пальцы треплют за чуб.
Мальчик не видит, как милая «Кис»
Смотрит, смутясь, за оконный карниз.

Мальчик не знает, что много ночей
В сердце тревога все горячей:
Летнее солнце, здоровье, загар, –
Как раздобыть их мальчику в дар?

Дремлет мальчишка. Над ним в полусне
Летние дни закачались в окне:
Сосны, опушки, сотни затей,
Крики приятелей – русских детей...

Странная Кис... Почему-то она
Летом в Париже томиться должна.
Ей и в Париже – твердит – ничего.
Солнце и лес для него одного.

Разве нельзя вышивать под сосной?
Спать в гамаке под листвою сквозной?
Он бы ей крабов ловил на обед...
Сонные глазки нырнули под плед.

Мать вышивает киевским швом.
Город бездушный гудит под окном.
Пламень закатный небо рассек.
……………………………………
Есть ли кто в поле жив человек?

В рыбачьем местечке

Русалки в широких матросских штанах
Развинченно бродят по пляжу.
Семейство марсельцев, обнявшись в волнах,
Взбивает жемчужную пряжу...
У будки прилизанный юноша-сноб,
На камень взобравшись отлогий,
Пытается встать для чего-то на лоб,
Мохнатые вскинувши ноги.
Под зонтом, усевшись на клетчатый плед,
Спиной к облакам и заливу
Какой-то соломенно-бронзовый швед
Ест с детской улыбкою сливу.

Игорь Северянин. 27 августа 1912

Двадцать седьмое августа; семь лет
Со дня кончины Лохвицкой; седьмая
Приходит осень, вкрадчиво внимая
Моей тоске: старуха в желтый плед
Закутана, но вздрагивает зябко.
Огрязнены дороги, но дождей
Неделя – нет. Девчонка-косолапка
На солнышке искомкалась. Желтей,
Румяней лист: земля заосенела.
Коровница – в мелодиях Фанелла –
На цитре струны щупает. Она
Так молода, и хочется ей звуков;
Каких – не все равно ли? Убаюкав
«Игрою» кур, взгрустила – и бледна.
На зелени лужка белеет чепчик:
Опять княгиня яблоки мне шлет,
И горничная Катя – алодевчик –
Торопится лужайку напролет…

Владислав Ходасевич. Бедные рифмы

Всю неделю над мелкой поживой
Задыхаться, тощать и дрожать,
По субботам с женой некрасивой
Над бокалом, обнявшись, дремать,

В воскресенье на чахлую траву
Ехать в поезде, плед разложить,
И опять задремать, и забаву
Каждый раз в этом всем находить,

И обратно тащить на квартиру
Этот плед, и жену, и пиджак,
И ни разу по пледу и миру
Кулаком не ударить вот так,

Дмитрий Мережковский. Вера

В своих товарищах не мог Сергей
Узнать студента добрых старых дней.
Где искренность, где шумные беседы,
Где буйный пыл заносчивых речей,
Где сходки, красные рубашки, пледы,