БОЖЕ МОЖНО НЕ СПАМИТЬ ВСЯКОЙ БЕСМЫСЛЕЦЕЙ ПОЖАЛУСТА Я УМОЛЯЮ ПРЯМ

Звёздное Наказание
Ночь окутала Мондштадт бархатным покрывалом, усыпанным бриллиантами звёзд. В уютной комнатке, освещенной лишь тусклым светом свечи, Фишль фон Люфтшлосс-Нарфидорт, Принцесса Нирваны Ночи, склонилась к уху Моны Мегистус, Великого Астролога. Её шёпот был полон заговорщической сладости и обещания чего-то запретного.

«Моя верная спутница, звёзды сегодня благоволят дерзким деяниям! Я задумала... прогулку. Нечто, что заставит кровь быстрее бежать по жилам, а сердце – трепетать от доселе неизведанных ощущений», – промурлыкала Фишль, её единственный видимый глаз горел аметистовым огнём предвкушения.

Мона замерла. «Эми, ты в своём уме? Прогулку? Ночью? В... таком виде?» – мелькнуло в её голове. Взгляд скользнул по отражению в оконном стекле. Блестящий чёрный латекс обтягивал её тело как вторая кожа, холодный и гладкий, подчёркивая каждый изгиб. Тугой кожаный ошейник с металлическим кольцом спереди сдавливал шею, напоминая о подчинённом положении. Руки были стянуты за спиной широким чёрным армбиндером из толстой кожи, лишая возможности даже пошевелить ими. На лодыжках красовались тугие кожаные манжеты, соединённые короткой цепочкой, превращающей любой шаг в испытание. Но настоящим венцом этого наряда были туфли – немыслимо высокие балетные каблуки, заставляющие стоять на самых кончиках пальцев, словно вечно тянуться к чему-то недостижимому. А во рту... плотный резиновый шарик кляпа распирал челюсти, закреплённый сложной системой кожаных ремней, охватывающих её голову, словно сбруя. Он заглушал любые звуки, кроме мычания и всхлипов.

«Mein Fräulein, сомнения недостойны последовательницы Принцессы! Лишь смелые вкушают нектар истинного экстаза!» – вмешался Оз, материализуясь на плече Фишль в виде тёмного сгустка электро-энергии.

Мона колебалась. Разум кричал об опасности и абсурдности затеи. Но под латексом, глубоко внутри, уже разгорался другой огонь – смесь страха, стыда и неудержимого возбуждения. А ещё... внутри неё уже поселились гладкие, прохладные вестники воли Фишль – два виброяйца. Они пока молчали, но их присутствие ощущалось каждой клеточкой, обещанием грядущего наслаждения или муки. Жажда нового, неизведанного, желание полностью довериться своей Принцессе пересилили страх. Мона медленно, неуверенно кивнула, насколько позволяла сбруя кляпа.

Глаза Фишль сверкнули триумфом. Она взяла со столика маленький пульт и поводок, пристегнув его карабин к кольцу на ошейнике Моны. «Тогда следуй за мной, моя заблудшая звёздочка. Сегодня ночь твоего истинного посвящения».

Первые шаги дались Моне с невероятным трудом. Балетные каблуки вонзались в пол, требуя нечеловеческого равновесия, манжеты на лодыжках сковывали движения, а армбиндер выламывал руки. Кляп мешал дышать, заставляя жадно ловить воздух носом. Она чувствовала себя беспомощной куклой, ведомой на тонкой нити поводка. Тени узких улочек Мондштадта скрывали их, но каждый шорох, каждый отдалённый звук заставлял Мону вздрагивать от ужаса и стыда.

Фишль шла впереди, уверенная и властная. Она вела Мону неспешно, наслаждаясь её борьбой, её дрожью. Лёгкое нажатие кнопки на пульте – и внутри Моны ожили яйца. Низкая, глубокая вибрация разлилась по низу живота, мгновенно вызывая волну жара. Мона тихо застонала в кляп, её колени подогнулись.

«Ах, моя маленькая астрологиня уже тает? – прошептала Фишль ей на ухо, дёрнув поводок и заставив выпрямиться. – Какая нетерпеливая. Ты ведь знаешь, удовольствие нужно заслужить. Особенно такое... грязное удовольствие». Её пальцы снова заиграли с кнопками пульта, меняя ритм и интенсивность вибрации, то усиливая её до невыносимого предела, то почти затихая, оставляя Мону в агонии ожидания. «Ну же, шагай ровнее, шлюшка. Покажи всем, какая ты послушная игрушка у своей госпожи».