Напишите сочинение-рассуждению по тексту

Напишите сочинение-рассуждение. Объясните, как вы понимаете смысл финала текста: «это была уже не игра, это была присяга»
текст:

(12)Я попросил девочку спеть. (13)Она отвернулась и замотала головой.
– (14)Ну, если не хочешь петь, может быть, спляшешь?
(15)Нет, и плясать не хочет.
– (16)Ну, пожалуйста, – сказал я. – (17)Ну, чего ты боишься?
– (18)Я не боюсь, я стесняюсь, – сказала она.
(19)Было это в августе или сентябре 1941 года.

(20)Потом обстоятельства нас разлучили, и следующая наша встреча с Маринкой произошла уже в январе 1942 года.

(21)Много перемен произошло за это время. (22)Город превратился в передовую линию фронта, смерть стала здесь явлением обычным. (23)Полярная ночь и полярная стужа стояли в ленинградских квартирах. (24)Сквозь заколоченные фанерой окна не проникал дневной свет, но ветер и мороз оказались ловчее, они всегда находили для себя лазейки. (25)На подоконниках лежал снег, он не таял даже в те часы, когда в комнате удавалось затопить «буржуйку».

(26)Маринка уже два месяца лежала в постели.

(27)Сгорбленная старушка, в которой я с трудом узнал Маринкину бабушку, трясущимися руками схватила меня за руку, заплакала, потащила в угол, где на огромной кровати, под грудой одеял теплилась маленькая Маринкина жизнь.

– (28)Мариночка, ты посмотри, кто пришёл к нам. (29)Деточка, ты открой глазки, посмотри…

(30)Маринка открыла глаза, узнала меня, хотела улыбнуться, но не вышло: не хватило силёнок.

(31)Я сел у её изголовья. (32)Говорить я не мог. (33)Я смотрел на её смертельно бледное личико, на тоненькие, как ветки, ручки, лежавшие поверх одеяла, на заострившийся носик, на огромные ввалившиеся глаза – и не мог поверить, что это всё, что осталось от Маринки, от девочки, про которую говорили «кровь с молоком», от этой жизнерадостной, пышущей здоровьем резвушки.

(34)Казалось, ничего детского не осталось в чертах её лица.

(35)Я принёс ей жалкий и убогий гостинец ‒ кусок конопляной лепёшки. (36)Больно было смотреть, как просияла она, с каким жадным хрустом впились её зубки в каменную твердь этого лошадиного лакомства.

(37)Подобрав последние крошки и облизав бумагу, она вспомнила и обо мне:
– Бабушка, – сказала она. (38)Голос у неё был хриплый, простуженный. – (39)Правда, жалко, что, когда мы немножко больше кушали, я не сплясала дяде?
(40)Бабушка не ответила.
– (41)А теперь что, не можешь? – спросил я.
(42)Она покачала головой:
– Нет.
(43)Бабушка опустилась на стул, заплакала.

(44)Много могил мы вырубили за эту зиму в промёрзшей ленинградской земле. (45)Многих недосчитались по весне. (46)А Маринка выжила.

(47)Я видел её весной сорок второго года. (48)Во дворе на солнышке играла она с подругами… (49)Это была очень тихая игра. (50)И это были ещё не дети, а детские тени. (51)Но уже чуть-чуть румянились их бледные личики...

(52)Увидев меня, Маринка бросилась мне навстречу.

(53)Мы поговорили с ней, поделились последними новостями. (54)Оба мы по-настоящему радовались, что видим друг друга, хотя худыми и бледными, но живыми. (55)Ведь не всякому выпала эта радость.

(56)Когда мы уже простились, Маринка снова окликнула меня.

– (57)Дядя, – сказала она, смущённо улыбаясь, хотите, я вам спляшу?
– (58)Ты уже можешь плясать? – спросил я.
– (59)Да, немножко могу.
– (60)Нет, Мариночка, не надо, – сказал я. – (61)Побереги силёнки, они тебе ещё пригодятся. (62)А спляшешь ты мне знаешь когда? (63)Когда мы доживём до победы, когда разобьём фашистов.
– (64)А это скоро?
(65)Я сказал:
– Да, скоро.
(66)И, сказав это, я почувствовал, что беру на себя очень большое обязательство. (67)Это была уже не игра, это была присяга.