Сектантам пришёл конец от Минюста.

Долгое время структуры исполнительной власти федерального уровня, на общем фоне ветвей и органов российской власти вообще, демонстрировали образцовое, по современным отечественным меркам, отношение к сложившемуся и в исторической, и в новой России религиозному многообразию. Временами даже казалось, что это и есть пример устоявшейся государственной политики, когда одни чиновники уходят, а выверенную годами практику наследуют приходящие им на смену, и что реальная политика особо не зависит от симпатий и антипатий конкретных личностей, оказавшихся во власти. "Образцовость" состояла, конечно, не в "равноудалённости" институтов и олицетворяющих их персон к существующим в российском государстве деноминациям, но, по крайней мере, означала "невмешательство" в выяснение отношений властей с религиозными организациями "на местах". Таким "местом", кстати, могла оказаться даже Москва. Достаточно вспомнить историю претензий столичного управления юстиции к заподозренной в тайном милитаризме "Армии Спасения" – респектабельной деноминации с филантропическим уклоном, которая завершилась проигрышем России в Европейском суде по правам человека. В чём-то сложившаяся в постсоветские годы практика "невмешательства" выглядит отступлением от того, как понимались свои полномочия властью в "центре" и "на периферии" в позднесоветский период. В ту пору Москва без каких-либо оговорок была "центром", т. е. выкрутасы провинциальных властей (которым – вот парадокс – по определению полагалось "чудить") были просто невозможны в столице.

Разумеется, идеология "невмешательства" федеральной исполнительной власти в религиозную политику "на местах", мягко говоря, не совпадала с пониманием единого общегосударственного стандарта гражданских прав; вмешайся вовремя федеральные структуры - и обращений религиозных организаций в Страсбургский суд удалось бы избежать.. . Но, как говорится, имели то, что имели: в свете изменений, явленных Минюстом при оформлении нового статута подведомственного ему Экспертного религиоведческого совета и формировании его персонального состава с "антикультистом всея Руси" во главе смело можно говорить о политике "невмешательства" уже в прошедшем времени.

А при "невмешательстве" же федеральных властей происходило вот что. Протестанты и последователи новых религиозных движений (НРД) испытывали трудности с признанием своих публичных прав и всячески ограничивались в проявлениях своей деятельности. Большинство изымавшихся на таможне старообрядческих раритетов спокойно передавались РПЦ МП по праву отдания "долга памяти"; деноминационные различия среди православных власти заметили, кажется, лишь после того, как сами старообрядцы сделали соответствующее заявление. Похожее происходило и продолжает происходить с бывшими культовыми зданиями. Самый свежий пример - так называемое "Суздальское дело" об изъятии недвижимости у Российской Православной автономной Церкви (РАПЦ) в пользу РПЦ МП. Но то всё дела рутинные. Взорвали же состояние "невмешательства" множащиеся претензии "силовиков" к литературе мусульман, "Свидетелей Иеговы", язычников, различных НРД. Причём претензии нарастают день ото дня с какой-то катастрофической скоростью.
Ну, а для целей принудительного свёртывания религиозного многообразия как нельзя лучше подходит идеология антикультизма. Единственные, кто знает ей цену, – это светские исследователи религии. Но кто их слышал? Зато антикультист Александр Дворкин сегодня "король телеэкрана" и в этом качестве - несомненный лидер общественного мнения. Медиакратические приоритеты постсоветской российской власти хорошо известны. В общем, всё сошлось, и удачно отыскался тот, кто способен назвать в условиях кризиса имя очередного "врага". Это же тоже пиаровская находка!