Различаются ли суффикс и постфикс в общем языкознании? Чем?

Насколько мне известо, постфикс есть любая морфема, последующая корню (так же, как префикс есть та морфема, которая корню - "фиксу" - предшествует) . Таким образом, получается, что любой суффикс есть постфикс, но не любой постфикс является суффиксом: флексия (окончание) , к примеру, также последует корню, следовательно, формально, её тоже можно назвать "постфиксом".
В агглютинирующих языках (финно-угорские, тюркские и пр. ) понятие "суффикс" употребляется достаточно редко, чаще можно слышать термин "агглютинативный аффикс": это такая некорневая морфема, которая обозначает только одно грамматическое значение (ср. , напр. , русское "комнатах", где флексия -ах имеет 2 значения: предложного падежа и множественного числа, и турецкое odalarda, где oda - собственно "комната", -lar - аффикс мн. числа и -da - аффикс местного падежа) . Таким образом, видно, что в агглютинирующих языках понятия суффикса и флексии не различаются, ибо их там просто нет, а есть лишь "агглютинативные аффиксы". Однако если аффиксом можно назвать любую некорневую морфему (в том числе, префикс, трансфикс или циркумфикс) , то те самые "агллютинативные аффиксы" было бы логичнее назвать как раз постфиксами, ибо они именно последуют корню, "фиксу"; это название тем более для них подходяще, что, как мы выяснили, ни "суффиксами", ни "флексиями" назвать их нельзя.
Что касается понятия "постфикс" в современной русской школьной грамматике, то понятие это, на мой взгляд, неверное (впрочем, таковых в школьной грамматике, увы, много) . Мы уже определили, что постфиксом формально можно считать любой русский суффикс или флексию, поскольку таковые всегда последуют корню (так, и суффикс "-к-", и флексия "-а" в слове "коробка" можно назвать постфиксами) , поэтому часть возвратного глагола "-ся" ("-сь"), даже если бы она и являлась полноценным аффиксом, никак не претендует на то, чтобы быть единственным постфиксом в русском языке. Ситуация осложняется ещё и тем, что "-ся" - не совсем обычный аффикс (а, точнее, совсем не обычный!) . Дело в том, что, как Вам, наверное, уже известно, "ся" - это древнерусское местоимение, соответствующее современному "себя" (разумеется, функционировали также формы личных местоимений "мя" и "тя"), т. е. изначально "умываться" значило "умывать себя". Это явление, конечно, характерно не только для русского языка: оно присутствует как в других славянских языках (ср. , напр. зап. укр. ci стомив - "устал", буквально "себя истомил" [и nota bene! "ci" не только предшествует корню, но и вообще "отделился" от глагола, какой же он после этого постфикс!]) , так и, допустим, в романских (напр. , исп. sentarse "садиться" и его парадигма спряжения в наст. вр. : me siento, te sientas, se sienta etc). В романских языках это se называется либо собственно местоимением, либо местоименной частицей (учёные до сих пор не пришли к единому мнению) , но никогда аффиксом (тем более, постфиксом) . В русском, поскольку эта часть слова не изменяется по лицам (в отл. от исп. me, te, se) и не выносится перед глаголом (впрочем, так происходит только в нормативной речи; вполне вероятно, что в некоторых диалектах можно встетить формы типа "ся стомил" вместо обычного просторечного "стомился"), она стала очень "похожей" на аффикс, но всё-таки, на мой взгляд, не стала им в полной мере, поэтому правомернее было бы называть её местоименной частицей. Ошибка в предыдущем ответе, на мой взгляд, заключается в том, что в основе его (ответа) лежит тезис о том, что постфикс якобы обязательно должен идти после флексии; но если "фиксом" называется корень, то постфикс есть то, что занимает постпозицию по отношению к этому корню, при чём же здесь тогда флексия? Уж если очень хочется, то полноценную морфему, идущую после флексии (если бы она существовала) , следует называть "постфлексом" или как-нибудь в этом роде.