Неожидaнные повoроты, о котoрых вы не знaли

Лев Николаевич сидел, как обычно, в своём кабинете и грустно смотрел в окно.

Делать ничего не хотелось, хотя сроки пожимали, и он не знал, как быть: всё бросить или продолжать работать.

Вдруг дверь неслышно приотворилась и в кабинет заглянула Софья Андреевна.

Если бы Лев Николаевич работал, она бы не вошла, но увидев его сидящим без дела она шире распахнула дверь и со словами: "Лёвушка, стол накрыт иди обедать!" вошла в комнату.

Лев Николаевич оживленно обернулся, улыбнулся, но ничего не ответил. Софья Андреевна подошла к мужу со спины, положила ему руки на плечи и тревожно сказала:

- Ты очень бледный и уставший, надо больше отдыхать и гулять на улице.

- Да, да, друг мой, надо, - ответил Толстой, - но устал я не от работы, а больше от сомнений. Журнал торопит, просит начало романа, а я всё не даю, не могу. Сомневаюсь. Как тебе мой новый роман, главная героиня? Что-то во всем этом не так, не правильно, не естественно.

- Хочешь правду? Не обидишься?

- Хочу Софушка, не обижусь!

- Все знают твою трепетную любовь к Пушкину, но делать явные аллюзии к "Евгению Онегину", это нехорошо, это вторично. И что это за пошлость - топиться? Такое больше пристало крестьянкам и купчихам из провинции, а не светской даме!

- Да? - Лев Николаевич немного смутился и растерялся, - а как же нынче светские дамы сводят счеты с жизнью? Яд, Пистолет?

- Ну, я точно не знаю, но есть газеты, криминальная колонка и там наверняка можно узнать подробнее. Я велю конюху Тимофею, чтобы каждое утро приносил пачку свежих газет.

Не далее, чем через три дня, Лев Николаевич ворвался в гостиную

размахивая газетой:

- Вот, вот! Анна Степановна... ээээ, Пирогова! Из-за несчастной любви... под поезд!

Какой кошмар, но как это ново, свежо! Тут, кстати, недалеко случилось, поеду, посмотрю на месте, поспрашиваю, как, да что. Софушка поедешь со мной?!

- Боже упаси, я потом спать не буду, езжай один, Лёвушка.

- Да, поспешу, и имя какое хлесткое и страстное "Анна"! Интересно, интересно...