Неужели цивилизация рухнет из-за того, что у неё закончится нефть?

Разрушится ли цивилизация из-за того, что у нас заканчивается нефть? Этот вопрос горячо обсуждался почти 20 лет назад; сегодня — не так активно. Судя по запросам в Google, интерес к «пику добычи нефти» возрос примерно в 2003 году (в год публикации моей книги «Вечеринка окончена»), достиг пика примерно в 2005 году и снижался примерно до 2010 года, после чего резко упал.

Что ж, цивилизация не рухнула из-за нехватки топлива — по крайней мере, пока. Вместо этого нефть подорожала, а экономический рост замедлился. “Трудноизвлекаемая нефть”, добываемая в США с помощью технологии гидроразрыва пласта, вроде как пришла на помощь. 

На некоторое время. Добыча этой нефти была более дорогостоящей, чем обычной, и добыча из отдельных скважин быстро снижалась, что требовало чертовски большого количества бурений. За последнее десятилетие фрекерам пришлось влезть в огромные долги, поскольку они пробурили десятки тысяч скважин в Техасе, Северной Дакоте и нескольких других штатах, что привело к резкому росту добычи нефти в США. 

Центральные банки помогли, сохранив процентные ставки на сверхнизком уровне и влив в экономику триллионы долларов. Добыча нефти в стране росла быстрее, чем когда-либо в истории нефтяной промышленности.

Поэтому большинство экологов отнесли «пик нефти» к категории «вещей, о которых нам не нужно беспокоиться», сосредоточившись на проблеме изменения климата. Большинство аналитиков в сфере энергетики тогда и сейчас предполагают, что технологии в ближайшем будущем продолжат преодолевать ресурсные ограничения, и это всё, что действительно имеет значение. 

Большая часть того, что осталось от обсуждения «пика нефти», сосредоточена на «пиковом спросе», то есть на вопросе о том, когда электромобили станут настолько распространёнными, что нам больше не понадобится столько бензина.

Тем не менее, те, кто ознакомился с литературой по истощению нефтяных запасов, как правило, делают несколько полезных выводов:

• Энергия лежит в основе всех аспектов человеческого общества.

• Ископаемые виды топлива позволили значительно расширить спектр энергии, используемой человечеством, что, в свою очередь, привело к беспрецедентному росту численности населения, экономической активности и потребления материальных благ.

• Чтобы получить энергию, нужна энергия, и соотношение полученной энергии к затраченной (энергетическая отдача от инвестиций, или EROI) исторически было чрезвычайно высоким для ископаемого топлива по сравнению с предыдущими источниками энергии.

• Аналогичные показатели EROI будут необходимы для альтернативных источников энергии, если мы хотим сохранить наш сложный, индустриальный образ жизни.

• Истощение природных ресурсов является таким же важным фактором, как и загрязнение окружающей среды, при оценке устойчивости общества.

Теперь на сцене появилась новая исследовательская работа, авторами которой являются Жан Лаэррер, Чарльз Холл и Роджер Бентли — все они ветераны дебатов о пиковом уровне добычи нефти и эксперты, на счету которых множество статей и книг. Как следует из названия («Сколько нефти осталось для добычи в мире? Сравнение методов оценки и отделение фактов от вымысла»), в работе в основном рассматривается вопрос о будущей добыче нефти. 

Но для начала в ней объясняется, почему на этот вопрос сложно ответить и как лучше всего к нему подойти. Если вам нравится копаться в технических вопросах, то их предостаточно. 

Например, аналитическая компания Rystad, специализирующаяся на энергетике, недавно понизила оценку мировых запасов нефти примерно на 9% (с 1903 до 1725 миллиардов баррелей), но авторы нового исследования предполагают, что оценки запасов следует сократить ещё на 300 миллиардов баррелей из-за того, что страны ОПЕК долгое время завышали данные. Это вопрос для обсуждения, и читателям придётся самим решить, убедительны ли доводы авторов.

Для читателей, которым нужна только суть, вот она. Наиболее разумная оценка общего количества добываемой «традиционной нефти» (то, что мы уже сожгли, плюс то, что можно будет сжечь в будущем) составляет около 2500 миллиардов баррелей. 

Мы уже добыли примерно половину этого количества. Если изобразить это общее количество в виде логистической кривой, то пик добычи приходится на настоящее время с погрешностью в несколько лет. 

Действительно, добыча традиционной нефти достигла своего пика в 2005 году и сейчас снижается. Традиционная нефть — это, по сути, нефть, которую можно добывать с помощью традиционных методов бурения и которая может свободно течь при естественной температуре и давлении на поверхности. Если рассматривать нефть в более широком смысле, включая нетрадиционные источники, такие как трудноизвлекаемые запасы, битуминозные пески и сверхтяжёлую нефть, то возможные объёмы добычи в будущем увеличатся, но вероятный пик наступит не слишком скоро. 

Добыча трудноизвлекаемых запасов нефти в Пермском бассейне в Техасе и Нью-Мексико всё ещё может расти, но к концу десятилетия, скорее всего, начнёт снижаться.

Сверхтяжёлая нефть из Венесуэлы и битуминозные пески из Канады не сильно изменят ситуацию, потому что для их переработки требуется много энергии (то есть их EROI низкий). Более того, неясно, будет ли когда-нибудь добыта значительная часть огромных запасов нефти в Венесуэле.

Конечно, логистические кривые — это просто математические способы описания тенденций, а тенденции могут меняться. Будет ли снижение мировой добычи нефти постепенным и плавным, как математически сгенерированные кривые на графиках этих экспертов?

 Отчасти это зависит от того, сократят ли страны резко потребление ископаемого топлива, чтобы предотвратить катастрофическое изменение климата. Если мир всерьёз возьмётся за ограничение глобального потепления, то нисходящая часть кривой может стать более крутой за счёт таких мер, как налоги на выбросы углерода. 

Сохранение большей части оставшейся нефти в земле будет неотложной и сложной задачей, которую невозможно решить в условиях экономики роста по принципу «как обычно». Нам понадобится энергия для энергетического перехода (для производства солнечных панелей, ветряных турбин, аккумуляторов, тепловых насосов, электромобилей, общественного транспорта и т. д.), и большая часть этой энергии, по крайней мере на ранних этапах перехода, будет вырабатываться из ископаемого топлива. 

Если нефть, самое важное из этих видов топлива, будет поставляться в ограниченном количестве, это усложнит управление инвестициями и политикой таким образом, чтобы минимизировать экономические потери при достижении долгосрочных климатических целей.

В качестве побочного вопроса авторы отмечают (как и другие исследователи), что оценки МГЭИК будущих выбросов углерода в рамках сценария «бизнес как обычно» нереалистичны. У нас просто недостаточно экономически извлекаемых запасов ископаемого топлива, чтобы воплотить в жизнь этот наихудший сценарий. Однако даже при значительном сокращении запасов (и, следовательно, прогнозируемых выбросов) сжигание всей имеющейся у нас нефти значительно превысит целевые показатели выбросов для предотвращения климатической катастрофы.

Один из факторов, потенциально ограничивающих будущую добычу нефти, который не обсуждается в новой статье, связан с долгами. Многие наблюдатели за последними 15 годами безудержного гидроразрыва пласта указывали на то, что способность отрасли увеличивать объёмы добычи нефти зависела от низких процентных ставок, которые позволяли компаниям добывать нефть сейчас, а расплачиваться по счетам позже. 

Теперь центральные банки повышают процентные ставки в попытке бороться с инфляцией, которая во многом является результатом роста цен на нефть и газ. 

Но повышение процентных ставок только отпугнёт нефтяные компании от бурения. Это потенциально может запустить самоусиливающуюся обратную связь, которая приведёт к падению производства, росту цен на энергоносители, повышению процентных ставок и дефолтам по долгам, которые, скорее всего, прекратятся только с наступлением серьёзного экономического кризиса. Таким образом, вместо постепенного снижения энергопотребления мы можем получить то, что Уго Барди называет «обрыв Сенеки».

Пока что мы наблюдаем лишь нехватку нефти и природного газа, высокие цены на энергоносители, сбои в цепочках поставок и политические потрясения. Энергетические проблемы сейчас находятся в центре внимания политиков и общественности, чего мы не видели с тех пор, как в 2008 году цены на нефть достигли рекордных 147 долларов за баррель, когда пику цен на нефть стали уделять хоть какое-то внимание. 

Но сейчас мы рискуем столкнуться с тем, что глубинные, необратимые ограничения предложения будут потеряны в шуме других, более непосредственных факторов, влияющих на потрясения в сфере предложения и цен, которые переживает мир, а именно: затяжные последствия пандемии, война в Украине и санкции в отношении российской нефти и газа, а также гораздо более жёсткие требования к доходности со стороны внутренних инвесторов.

Чтобы не допустить дальнейшего ухудшения ситуации, потребуется нечто большее, чем очередная революция в сфере гидроразрыва пласта, которая обеспечила нам ещё десять лет привычного ведения дел. 

На этот раз нам придётся смириться с природными ограничениями. Это означает общие жертвы, сотрудничество и затягивание поясов. Это также означает переосмысление наших представлений о процветании и прогрессе и переход к работе по перестройке экономики, которая привыкла (и слишком комфортно себя чувствует) в условиях роста, основанного на ископаемом топливе.