Восстановление дикой природы: необходимо комплексное мышление

На прошлой неделе я посетил «Возвращение дикой природы: от идеи к реальности» — фильм, заставляющий задуматься, и дискуссию с группой людей, вовлечённых в движение за возвращение дикой природы в Великобритании, которая проходила перед переполненным залом и благодарной аудиторией.

Там был Джордж Монбиот, автор книги «Дикий» и мой соратник по борьбе с «эко-модернизмом», а также Колин Тадж, мой коллега из «Кампании за настоящее фермерство» и мудрый голос в движении за альтернативное сельское хозяйство, а также другие интересные мыслители и практики. Мероприятие было снято на видео и доступно здесь.

Я ушёл с вечера с мыслью, что то, что было предложено, может быть действительно, действительно хорошим. Или, наоборот, может быть действительно, действительно плохим.

Как и почти всё в жизни, изменения в одной сфере влекут за собой изменения в других, на первый взгляд не связанных с ней, и для достижения действительно, действительно хорошего результата изменения в политике в области охраны дикой природы должны сопровождаться соответствующими изменениями в жилищной политике, налоговой политике, политике планирования, продовольственной политике, сельскохозяйственной политике и торговой политике.

Это яркий пример «комплексного мышления». Я большой поклонник творчества Джорджа Монбиота, и к его чести следует сказать, что он вдумчиво и убедительно пишет обо всех этих областях. Другие участники тоже высказали много тонких и убедительных замечаний.

Тем не менее у меня осталось несколько сомнений, в основном касающихся взаимосвязи между восстановлением дикой природы и сельским хозяйством, поэтому я хочу разобраться с ними. Должен признать, что я не очень хорошо знаком с движением за возвращение к природе — книга Джорджа уже некоторое время лежит у меня на столе, — но если вы не можете размышлять вслух на своём собственном сайте, то где же вы можете…?

Вот лишь краткий обзор того, что предлагается: «восстановление дикой природы» подразумевает возвращение в Британию видов, ставших жертвами современности, — крупных хищников, таких как рыси, волки, возможно, даже медведи (этот вопрос недавно обсуждался на этом сайте с Энди Макгуайром);

ключевых видов, таких как бобры; а также огромное разнообразие других организмов, птиц, рыб, беспозвоночных и множество видов растений, которые понесли огромные потери в результате современного рыболовства, сельского хозяйства и других методов землепользования.

Джордж представил «возвращение к природе» как позитивную экологическую программу, за которую могли бы сплотиться обычные люди, а не как мрачную и пессимистичную кампанию по защите окружающей среды. Он назвал овцеводство на возвышенностях особой проблемой: это разрушительная для окружающей среды и экономически невыгодная практика, которая поддерживается только за счёт субсидий ЕС.

И он вызвал один из самых громких аплодисментов вечера, раскритиковав систему субсидий для фермерских хозяйств ЕС: это крайне регрессивный налог, который вознаграждает землевладельцев за то, что они владеют землёй. Он утверждал, что в высокогорных районах субсидии способствуют разрушению окружающей среды, в то время как в более плодородных низменностях фермеры в них не нуждаются.

Со своей стороны, Колин выступил с критикой основанной на страхе продуктивистской парадигмы господствующей (и действительно «экомодернистской») сельскохозяйственной политики, одержимой повышением производительности.

Он утверждал, что мы знаем, как производить достаточно продуктов питания, не нанося вреда дикой природе. И он вызвал бурные аплодисменты своими комментариями о земельной реформе и возможностях народного захвата сельских земель посредством коллективных и общинных моделей для производства продуктов питания и сохранения дикой природы на местном уровне.

Я в целом согласен с ними по большинству вопросов, но думаю, что слишком поверхностная интерпретация этих аргументов может ввести нас в заблуждение и... что ж, эти громкие аплодисменты меня немного обеспокоили.

Хотя меня впечатлила глубина мышления участников дискуссии — никто из них не выступал за наивное возвращение к природе, не учитывающее потребности сельского хозяйства, — я всё же почувствовал, что в основе некоторых выступлений лежит, возможно, несколько наивное отношение к фермерам и частной собственности.

Большинство из нас в наши дни настолько оторваны от сельского хозяйства, что легко могут возникнуть недопонимания, и я, например, стал менее склонен критиковать фермеров с тех пор, как сменил кафедру на плуг. Чёрт возьми, это было полезно.

И хотя, видит Бог, есть фермеры (и фермерские организации, которых ещё больше), заслуживающие осуждения со стороны любого, кому небезразлична земля, давайте на минутку задумаемся о том, чего мы просим от наших фермеров: быть финансово успешными самозанятыми предпринимателями, производить здоровую пищу в больших объёмах и по беспрецедентно низким ценам, а также сохранять окружающую среду, ландшафт и дикую природу в рамках этих параметров.

Стоит ли удивляться, что многие из них не справляются с некоторыми или со всеми этими обременительными требованиями? Или тому, что в сельском хозяйстве наблюдается кризис с кадрами, и новая когорта практически не может заменить старую? Как я уже говорил, страна получает тех фермеров, которых она заслуживает.

Итак, теперь давайте посмотрим, как может плохо обернуться программа по возвращению дикой природы в её первозданном виде. В течение следующих нескольких десятилетий субсидии ЕС для фермерских хозяйств (первый и второй столпы?) будут сведены к нулю.

Во многих отношениях это неплохо — это положит конец скандальным субсидиям для богатых спекулянтов землёй и окажет желаемое Джорджем влияние на овцеводство в высокогорных районах (меня беспокоят изменения в традициях скотоводства в холмистой местности, но я думаю, что он прав в том, что ситуация должна как-то измениться).

Я не изучал данные в деталях, но подозреваю, что без сопутствующих изменений в продовольственной и торговой политике это также положит конец существованию многих равнинных фермерских хозяйств, в том числе довольно крупных традиционных, потому что я не совсем согласен с Джорджем в том, что равнинным фермерам не нужны субсидии, чтобы удержаться на плаву в нынешних экономических условиях.

Имейте в виду, что фермеры часто продают продукцию ниже себестоимости, работают сверхурочно и занимаются не связанными с производством продуктов питания работами, чтобы оставаться в бизнесе.

В этом смысле, в отличие от богатого землевладельца, семейный фермер, занимающийся животноводством, не является настоящим бенефициаром субсидий ЕС. Эта честь принадлежит переработчикам, розничным торговцам и потребителям, которые не платят за продукты питания реальную цену.

Без субсидий или какой-либо защиты со стороны мировых товарных рынков сельскохозяйственные доходы будут сокращаться ещё больше, что приведёт к банкротству семейных фермерских хозяйств. Я подозреваю, что после того, как они попадут в руки корпораций, количество местных агроэкологических нарушений, подобных тем, которые недавно выявил Джордж, может уменьшиться. Однако количество глобальных агроэкологических нарушений, несомненно, увеличится.

Прекращение субсидирования может снизить интерес к спекуляциям с землёй, но не слишком сильно — без более масштабной земельной реформы владение землёй в сельской местности по-прежнему будет прерогативой богатых. Несомненно, некоторые землевладельцы будут рады вернуть свои поместья к первозданному виду.

Несомненно, будут и выкупы земель местными сообществами. Но если судить по программе «Местная еда», эти проекты, скорее всего, будут направлены на то, чтобы сделать земли более благоприятными для дикой природы, а не для производства большого количества продуктов питания.

Примечательно, что социальные предприятия, созданные в рамках программы со сложными структурами управления сообществом, теперь ищут индивидуальных предпринимателей, которые могли бы заниматься фермерством.

В этом смысле, хотя я и согласен с Колином в том, что заниматься фермерством продуктивно, устойчиво и с заботой о дикой природе можно, это довольно сложно, и для достижения успеха требуется много упорного труда людей с сильной личной мотивацией и стимулами заниматься этим в долгосрочной перспективе.

Я с интересом прочту новую книгу Колина по этим вопросам и более подробно расскажу о системах землевладения и устойчивом сельском хозяйстве в будущих постах. А пока я склонен просто сказать, что любой, кто задумывается о создании общественного предприятия по производству продуктов питания, скорее всего, обнаружит, что получение земли — самая простая часть процесса.

А также то, что, хотя системы общинного и коллективного землевладения могут быть очень эффективными, всё сложнее, чем «общее благо — частное зло». Позвольте мне спросить вас: были бы аплодисменты в тот вечер такими же громкими, если бы речь шла о коллективизации частного домовладения, а не частной собственности на землю?

Тем не менее, если производительность сельского хозяйства в Великобритании снизится, это не будет иметь большого значения. В тех частях страны, которые хорошо подходят для высокоинтенсивного земледелия, оно по-прежнему будет вестись, что порадует экомодернистов и «защитников земли».

Остальное продовольствие мы можем закупать за границей. Оно может производиться в экологически уязвимых регионах (в частности, на полузасушливых континентальных пастбищах, о которых я писал ранее) и экономически уязвимыми людьми, но это не наша проблема. Или, по крайней мере, на данный момент это не так.

Основным фактором, влияющим на производство продуктов питания, по-прежнему будет цена. Без реформы жилищной политики и политики в области планирования большинство людей будут вынуждены тратить огромные средства на то, чтобы иметь крышу над головой, и поэтому будут искать способы сэкономить в других областях, например на продуктах питания.