Внутри начало рассказа. Вам стало интересно? стали бы читать продолжение?

Моё маленькое тельце растекалось в массивном и воинственном Шевроле. Направо, налево, разворот. Красный — зеленый — красный. Мне казалось, что я какая-то абстрактная жидкая субстанция. Больно уже не было, было пусто. Боль выходит со слезами — проверено, но пустота хуже боли. Пустота — это безысходность, это конец, это точка. А боль это по сути борьба, сопротивление. С того момента, как вы приняли ситуацию — вам уже не больно. Я даже щипала себя за руку, чтоб убедиться — я тело жи-во-е, смотрите-ка, я дышу, ем, пью, двигаюсь...
Пара скрипучих оборотов ключа, и я оказалась в пустой квартире, не снимая кроссовок, прошла в кухню и принялась резать лук. Глаза защипало, потекли слезы. Я размазывала их по лицу и радовалась — Алиса, ты живая! Я лежала на холодном полу и ревела, по-настоящему, со всхлипами, с пульсацией в груди, заливала слезами свои жалкие воспоминания... Я ненавидела себя за эту слабость, потом ненавидела его за жестокость, после была ему благодарна, а затем снова ненавидела...
Выхожу из дома, и — этого только не хватало — малюсенький сутулый парнишка идёт следом.
Дэвушка, меня зовут Магамэд, - улыбается желтыми зубами.
Покупаю помидоры, готовлю спагетти. Чувствую себя Тамагочи.

Начало истории банально, хотя это вовсе не начало. Вы, возможно, посочувствуете нашей героине, а иной прожженый циник только ухмыльнется: переживания проходят за две недели, как насморк, если не цепляться за воспоминания. Не судите строго: это книга о любви, что может быть банальнее? И что может быть интереснее? Но давайте-ка обо всём по порядку...

Уютно устроившись в кафе, я согревалась черным чаем с чабрецом, баловалась сигареткой и перечитывала статью под названием «О чем молчат мужчины», написанную мной же несколько часов назад. Статья походила на инструкцию по эксплуатации стиральной машинки — однозначно переписывать. От самокритики меня отвлек отчаянный мужской голос за спиной.
... всё ради неё... ну я же делал всё, ты же знаешь... Ну всё равно ведь себя теперь виню...
Я уже два года пишу статьи о мужчинах для недорогого неглянцевого издания. Это издание пудрит читателям мозги, потому что я о мужчинах ни черта не знаю. И сейчас я в этом убедилась. Мужчина за соседним столиком рассказывал своей спутнице о своей несчастной любви. Я отложила статью, сидела тихо и слушала...
...а она всё про квартиры в «Алых парусах»... Я понимал, что она не любит, но, понимаешь, оправдывал — маленькая ещё, дурная, ветер в голове... звонил вчера, не отвечает... Ну я всё делал, ну разве не всё?
Я представила себе этакого Ромео, длинноволосого, с тонкими чертами лица и вздернутыми бровями. Но, обернувшись, увидела небритого мужчину, такого большого и надёжного, по-грубому красивого. А он всё говорил и говорил...
Да, завтра в Метрополе буду играть...
Весь вечер следующего дня я простояла у «Метрополя». Всё могло бы получиться, как в кино — как же ты меня нашла? Какая же ты молодец, Алиса, я со вчерашнего дня только о тебе и думаю... И вот я уже держу его за руку, идём лечить израненную душу...
Но он не узнал меня. Выйдя из «Метрополя», он даже не глянул в мою сторону. Я догнала его:
Это ведь Вы сейчас... играли?
Да, я тот самый пианист,- улыбнулся он и посмотрел на меня вопросительно. Он был слишком брутален для пианиста.
Вы замечательно играете
Спасибо, - снова улыбнулся он.
Я пошла ва-банк:
Я Алиса.
Как? Алиса?
Алиса. Как из зазеркалья.
Владимир. Очень приятно. Может, Вас угостить кофе?
Не откажусь, - расцвела я.