Ну почему слово "ксенофобия" есть, а о "ксенофилии" ничего не слышно?
Это страшная болезнь - первыми поражает всяких талерастов и либерастов, но в наши дни имеют место и эпидемии.
Итак - ксенофилия это болезненное состояние разума, характеризующееся отсутствием национального и/или расового инстинкта, склонностью к поношению собственной культуры, унижению своего народа и восхвалению всего чужого;
Ксенофилия часто сопутствует либерализму и либеральной демократии, ставит под сомнение расовые и национальные различия между людьми, провозглашает, что залогом существования современного человеческого общества является смешение культур и народов под знаменем либеральной демократии; 2)теория и идеология, свойственная космополитической интеллигенции, обосновывающие отказ от национальных традиций и культуры, отрицающие государственный и национальный суверенитет во имя т. н. "общечеловеческих ценностей"; провозглашающие свободу индивида во всех областях жизни как условие развития общества и экономики.
Ксенофилия – это болезнь, которую навязывают «правозащитники» здоровому организму страны, это болезнь, которая ставит патриотов на одну ступень с уголовными преступниками, это болезнь, которую разносят, как чумовые, представители тех самых «гостей» , что норовят отнять у вас Родину, вашу Родину!
или
Ксенофилия, от - чужой, гость и, любовь, склонность) - психологическое понятие, означающее любовь и склонность к неизвестным вещам и людям, неиспытанным ощущениям. Протовоположно ксенофобии. Может иметь также сексуальную трактовку - склонность к необычным сексуальным партнёрам (в частности, другой расы или ранее совершенно незнакомым) , необычным местам занятия сексом, парафилиям разного рода и т. д.
У многих националистов слово трактуется несколько уже: как любовь ко всему иностранному, к иностранцам, восприятию чужого (инокультурного) как лучшее,
чем своё собственное. У Юрия Крижанича (XVII век) в общественно-политическом смысле употребляются греческий термин ксеномания и его славянский эквивалент чужебесие. С точки зрения многих националистов, понимаемая таким образом ксенофилия является отличительной чертой стронников мультикультурализма и защитников прав человека в ущерб интересам нации.
Ксенофобия есть просто-напросто обратная сторона ксенофилии. То и другое — аверс и реверс ксеномании: нездорового интереса к чужому. Чужестранному, чужеязычному, чужеродному, короче, в чем-то да другому. От сотворенья мира до сих пор все сущее тянется к иному себя (термин классической немецкой философии) , чтобы его так или иначе оприходовать. Съесть, приласкать, задать трепку, повергнуться к стопам, да мало ль что еще. И этим актом самоутвердиться. А ради вящего самоутверждения норовит сбиться в кучку. Команду. Компанию. Организацию. Семью и школу, государство и народ. Где все свои, а около — чужие. Ксенофобия естественна. Во всей природе стая спорит со стаей. А внутри стаи каждая особь — с себе подобной. (Желающие проверить пусть соблаговолят справиться у Дарвина или Брема. ) У человека натуральная нетерпимость к чуждому усиливается благоприобретенной в коллективном опыте культурой. В результате не только отличный от нашего цвет кожи или разрез глаз, но и непривычный покрой одежды и стиль поведения становятся достаточным основанием для того, чтобы тайно вожделеть и явно ненавидеть. Классический пример ксеномании — антисемитизм, замешанный на тщательно скрываемой от самих себя зависти к избранному народу и муки от невозможности попасть в его ряды. В области искусства неисцелимая язва этого «еврейского вопроса» дает о себе знать как проблема традиции и новаторства. Или, что, в сущности, то же самое, взаимоотношений гения и господ талантов средней руки. «Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь; я знаю, я» . Сугубо правильный Сальери против ни в какие рамки не влезающего Моцарта — хрестоматийный пример данной коллизии, запечатленный пушкинским пером. Внятной всякому, кто, желая отличиться без достаточных к тому оснований, тем самым хоронит себя в плотной толпе ставящих ремесло подножием искусства. Отсюда все кривлянья зауряд-известных мастеров культуры. Не можешь отличиться содержанием — выделись хоть броской формой, жестом, интонацией. Желтой кофтой фата. Или напускным бретерством, или отчаянным пьянством, или, на худой конец, босоножеством. Если тебя не хотят слушать, когда ты говоришь внятно и спокойно, — вопи, как Валаамова ослица. Под предлогом, что «не могу молчать» . Кричи на всех перекрестках, во всех открытых (зачем бы это? ) письмах, всех арт-клубах, всех ночных тусовках, что ты исполин духа. Может, кто и поверит. Ведь чтобы произвести впечатление, ложь, как советовал большой знаток этого дела доктор Геббельс, должна быть чудовищной и непрестанной. И, разумеется, чем больше оригинальничанья, тем меньше реальной новизны. Да и какая может быть новизна, если «все мы вышли из гоголевской «Шинели» ? Вот ее автор был действительно нов. Ну, еще пяток других. То же на театре. В музыке. Где угодно. Самое жестокое, что подсознательно все эпигоны это сознают. Но поделать с собой ничего не могут. Творческий зуд сильнее тормозов. И потому неудачливые соискатели худ. -лит. Грааля начинают роиться не хуже насекомых. Дабы слитным жужжанием воинствующей посредственности заглушить одинокий голос человека, дерзнувшего выразить в звуке (слове, жесте) нечто большее, нежели тревоги мирской суеты. Тогда для этих бесталанно работящих особей становится жизненно необходимым сбросить Пушкина с парохода современности, отмахнуться от Белинского, задвинуть в угол Гоголя, затравить Булгакова, засудить Оскара Уайльда, охаять Мендельсона, etc. Масса (читательская, писательская, зрительская, членствующая в Союзе художников или музыкальных деятелей — не важно) всюду и всегда в охотку травит тех, кому жаждет, но не в силах уподобиться. Распни его!
http://www.chaspik.spb.ru/cgi-bin/index_new.cgi?level=48&yea=2006&rub=36&stat=0