Сос помогите написать сочинение или скажите главную мысль текста плз

(1)Как трудно быть учителем! (2)Проходить ежедневный контроль десятков пар острых, всевидящих и зачастую недоброжелательных глаз. (3)Любое упущение в костюме, причёске, поведении немедленно отмечается…
(4)Мария Владимировна была безукоризненна во всём. (5)Едва ли не единственная в нашей школе, она не носила клички. (6)На её уроках царила тишина, хотя она отнюдь не принадлежала к «страшилам». (7)Она достигала этого минимумом усилий – ровным поведением, образцовостью внутреннего и внешнего облика. (8)Весь класс в той или иной мере был в неё влюблён.
(9)Путь к сердцу Марии Владимировны я прокладывал через географию, острейшее увлечение которой переживал тогда.
(10)Помню, Мария Владимировна знакомила нас с картой Европы, называя страны и главные города, когда я шепнул сидевшему через проход рыхлому недалёкому парню, по кличке Лапа:
– (11)Спроси, где находится Андорра!
(12)Лапа недоверчиво покосился на меня.
– (13)А что сам не спросишь?
– (14)Так я знаю. (15)Зачем мне спрашивать?
(16)Лапа озадаченно чешет в затылке.
– (17)Мария Владимировна, а где находится… эта… Андорра?
– (18)Андорра? – недовольно произнесла Мария Владимировна.
– (19)Карликовое государство на границе Франции и Испании! – громко сказал я.
(20)Учительница покраснела.
– (21)В Европе существуют государства-карлики: Люксембург, Монако и Андорра. (22)Запоминать их не обязательно, – сказала Мария Владимировна оробевшему классу.
– (23)И республика Сан-Марино! – не унимался я.
– (24)Не кричи, а подними руку, – осадила меня Мария Владимировна.
(25)Я тут же поднял руку и, не дожидаясь разрешения, выпалил:
– (26)Ватикан – тоже отдельное государство!
(27)Класс замер от восхищения.
(28)Но тут прозвенел звонок...
(29)И теперь на каждом уроке Лапа и мой приятель Павлик, подзуживаемые мною, засыпали её вопросами. (30)И всякий раз у учительницы оказывался верный и надёжный помощник.
(31)Как только раздавался каверзный вопрос, класс весело ожидал моей подсказки, но потом, убедившись, что осечки не будет, утратил интерес к представлению, и я даже вроде бы наскучил им. (32)Это меня не так удивило, как непостижимая сдержанность Марии Владимировны. (33)Она ничем не обнаруживала своего восхищения моими познаниями.
(34)И всё-таки я дождался своего знака отличия, хотя вначале по малости души не оценил оказанную милость.
(35)У нас была труднейшая контрольная по арифметике, ненавистному для меня предмету. (36)И надо же так случиться, что из всего класса решил я один. (37)Мария Владимировна оповестила класс о всеобщем конфузе и моём триумфе. (38)Но тут же бесстрастным голосом сообщила, что, начиная с этой контрольной, она будет строго наказывать за грязь в тетрадках. (39)И хотя ученик, чью безобразную, заляпанную кляксами тетрадку она продемонстрировала, один из всего класса решил задачу, он получит «неуд».
(40)Класс глухо загудел, педагогическая новация Марии Владимировны впервые показалась жестокой и несправедливой.
(41)Поступок учительницы потряс меня: хороша награда за мои географические подвиги, за всё, что я для неё сделал! (42)Не отметка огорчала, а душевная чёрствость Марии Владимировны, избравшей для своих сомнительных опытов человека, который столько раз говорил на невнятном для окружающих, но понятном ей языке.
– (43)А она высоко тебя ставит, – тихо сказал Павлик.
(44)Марии Владимировны уже нет на свете. (45)Она прожила долгую жизнь, чуть не до последних дней работала в школе. (46)На одной из наших традиционных встреч Ира Букина, которая последней видела Марию Владимировну, рассказала, что та с удивительной теплотой вспоминала наш класс, делая единственное исключение для меня.
– (47)За что же такая немилость? – спросил я.
– (48)А география? Ты забыл? Ты вёл себя ужасно!
– (49)Господи, что за чушь!
– (50)Ничего не чушь. (51)Сколько лет прошло, а Мария Владимировна всё спрашивала: «За что он меня так ненавидел?»
(52)Как трудно быть учителем, но и как трудно быть учеником!
(По Ю. Нагибину)