Помогите мне пожалуйста!!!!Помогите! Это очень важно!

Помогите мне пожалуйста!!!!С одним вопросом!!!!ОТветьте пожалуйста!!!!Пожалуйста!!!

ЧТО ПОМОГЛО МУЗЫКАНТУ ДОВЕСТИ ДО КОНЦА СВОЁ ВЫСТУПЛЕНИЕ НАЕДИНСТВЕННОЙ ОСТАВШИЙСЯ СТРУНЕ СКРИПКИ?

"Струна". К.Паустовский

Осколок снаряда порвал струны на скрипке. Осталась только одна, последняя. Запасных струн у музыканта Егорова не было и достать их было негде, потому что дело происходило осенью 1941 года на осажденном острове Эзеле, в Балтийском море, на небольшом его клочке, — где советские воины отбивали непрерывные атаки немцев.

Война застала в Эзеле нескольких советских актеров — мужчин и женщин. Днем мужчины вместе с бойцами рыли окопы и отбивали немецкие атаки, а женщины перевязывали раненых и стирали бойцам белье. Ночью, если не было боя, актеры устраивали концерты и спектакли на маленьких полянах в лесу.

— Хорошо, — скажете вы, — конечно, в темноте можно слушать пение или музыку, но непонятно, как актеры ухитрялись разыгрывать спектакли в ночном лесу. Что в этом мраке могли увидеть зрители?

Но война и отсутствие света по ночам создали свои традиции и выдумки. Как только начинался спектакль, зрители наводили на актеров узкие лучи карманных электрических фонариков. Лучи эти все время перелетали, как маленькие огненные птицы, с одного лица на другое в зависимости от того, кто из актеров в это время говорил.

На Егорова зрители никогда не наводили лучи фонариков. Всегда он играл в темноте, и единственной точкой света, какую он часто видел перед собой, была большая звезда. Она лежала на краю моря, как забытый маяк.

Струны на скрипке были порваны, и Егоров больше не мог играть. На первом же ночном концерте он сказал об этом невидимым зрителям. Неожиданно из лесной темноты чей-то молодой голос неуверенно ответил:

— А Паганини играл и на одной струне…

Паганини! Разве Егоров мог равняться с ним, с великим музыкантом!

Все же он медленно поднял скрипку к плечу. Звезда спокойно горела на краю залива. Свет ее не мерцал, не переливался, как всегда. Егоров заиграл. И неожиданно одна струна запела с такой же силой и нежностью, как могли бы петь все струны.

Тотчас вспыхнули электрические фонарики. Впервые их лучи ударили в лицо Егорова, и он закрыл глаза. Играть было легко, будто сухие, легкие пальцы Паганини водили по изуродованной скрипке.

...В коротком антракте войны, в глухом лесу, где пахло вереском и гарью, звенела и росла мелодия Чайковского, и от ее томительного напева, казалось, разорвется, не выдержит сердце.

И последняя струна, действительно, не выдержала силы звуков и порвалась. Сразу же свет фонариков перелетел с лица Егорова на скрипку. Скрипка замолчала надолго. И свет фонариков погас. Толпа слушателей только вздохнула.

Я рассказываю подлинный случай. Поэтому напрасно вы будете ждать ловко придуманной развязки. Егорову не на чем было играть, он стал обыкновенным бойцом в обыкновенном отряде. И во время одного ночного боя советский воин отдал свою жизнь за Родину.

Его похоронили в грубой песчаной земле. Накрапывал дождь. Море затянуло туманом...

Скрипку Егорова бойцы положили в футляр, зашили в старое байковое одеяло и передали летчику, улетавшему в Ленинград. Летчик сразу же набрал высоту, чтобы уйти от немецких зениток. Десятки огней вспыхивали за хвостом самолета.

В Ленинграде летчик отнес скрипку к известному дирижеру. Тот взял ее двумя пальцами, взвесил в воздухе и улыбнулся; это была итальянская скрипка, потерявшая вес от старости и многолетнего пения.

— Я передам ее лучшему скрипачу нашего оркестра,— сказал летчику дирижер.

Где теперь эта скрипка — я не знаю. Но где бы она ни была, она играет прекрасные мелодии, знакомые нам и любимые нами, как каждое слово Пушкина, Шекспира и Генриха Гейне. Она играет мелодии Чайковского, заставляя сердца слушателей дрожать от гордости за гений своей страны, за гений человека.

Зараннее спасибо!!!!