Почему Стендаль назвал свой роман "Красное и черное"?

Существует несколько теорий происхождения. Первая-ассоциация с рулеткой, вторая две узловые сцены романа, окрашенные в эти цвета, третья-как символ двух карьер Сореля — военной и духовной, четвёртая-игра с судьбой без определения какой-либо карточной игры.

Об этом не знает никто.. Есть несколько версий.. например -желание Сореля стать священником (чёрная сутана), но тогда красный цвет, должен что-то символизировать, как бы в противовес, а мы не находим ничего подходящего - цвет военных мундиров в Наполеоновской Армии отнюдь не красного цвета
Вторая версия -любовь (красное) и из-за неё смерть героев (чёрное)
Третий вариант -двойная жизнь Люсьена, вынужденного лгать на протяжении всего романа

Красная кровь - символ убийства, а черное - темные силы души Сореля, черный ад, где она будет томиться.. .
Но это просто на поверхности. Примитивно...

Этот вопрос задавал себе едва ли не каждый читатель этого романа, а с 1830 г. и по настоящее время «Красное и черное» прочли многие миллионы людей. Критики до сих пор теряются в догадках, иногда отваживаясь на малоубедительные гипотезы.

Это началось давно. Ромен Коломб, душеприказчик и первый биограф Стендаля, в биографической заметке о своем покойном друге писал: «Уже больше года я видел на письменном столе Бейля рукопись, на обложке которой крупными буквами стояло: „Жюльен”; мы никогда об этом не разговаривали. Как-то утром, в мае 1830 года, он вдруг прервал беседу, которую мы вели, и сказал мне: „А что если мы назовем его „Красное и черное”. Не понимая, что он имеет в виду этой фразой, не имеющей никакого отношения к предмету нашей беседы, я спросил его, что это значит. Но он, продолжая свою мысль, ответил: „Да, его нужно назвать „Красное и черное”. И, взяв рукопись, он заменил этими словами название „Жюльен”».

Ромен Коломб так и не понял смысла этой замены и воздержался от каких-либо предположений: «Что значит это название? Каждый пытался найти его смысл, но дальше предположений дело не пошло. Я склонен думать, что странное наименование было просто уступкой тогдашней моде и придумано, чтобы обеспечить роману успех» .

Странные названия действительно были в моде между 1825 и 1835 годами. Некоторые утверждали, что эта традиция («привычка или мания» ) идет от Вальтера Скотта, «дававшего каждой главе странное название, чтобы возбудить любопытство». 1 Читателей должны были поразить такие, например, названия, как «Мертвый осел и гильотинированная женщина» (1829) Жюля Жанена, «Примадонна и подручный мясника» (1831) Бюра де Гюржи, «Коричневые рассказы опрокинутой головы» (1832), сборник, в котором принял участие Бальзак, «Плик и Плок» и «Кукарача» Эжена Сю. «„Кукарача“— название, придуманное для успеха книги» , 2 — писал современный критик. Стендаль также высказывал мысль, впрочем довольно банальную, что одним из условий коммерческого успеха книги является «привлекательное название» . 3

Но так или иначе все эти названия были мотивированы и объяснены либо в тексте, либо на обложке и не заключали в себе ничего загадочного. Едва ли название, лишенное смысла, могло бы содействовать успеху книги. Каковы же причины, заставившие Стендаля избрать именно это «цветовое название» и именно эти цвета?

Современники Стендаля, так же как и его ближайшие друзья отказывались от объяснений. «В названии этой книги заключен порок или, если угодно, своеобразное достоинство: оно оставляет читателя в полном неведении относительно того, что его ожидает» , — писал критик в «Revue de Paris» и признавался в том, что и сам он его не понимает. 4

«Многие романисты уже почувствовали, — замечал Эмиль Дешан (Е. Deschamps), — что название, имей оно хоть три или четыре части, не могло определить произведение и то, что было в нем самым главным; поэтому, принужденные следовать обычаю, они брали любое, случайно попавшееся под руку: „Красное и черное“, „Плик и Плок“ и т. д. 5 ». «Revue des Deux Mondes» говорил о «прелестном романе г-на де Стендаля» , который он, «неизвестно почему, назвал „Красным и черным“». 6 Роман с тем же успехом можно было бы назвать «Зеленое и желтое» или «Белое и синее» , писал Эсеб Жиро (Е. Giraud) в «Revue des Romans», не вкладывая в эти цвета никакого смысла: «Друг читатель, ты слишком любопытен» . 7 Сент-Бёв в 1854 г. отказывался объяснить это непостижимое название и видел в нем «эмблему, которую нужно разгадать»