Мне вот это очень нравится "Так долго вместе прожили, что вновь второе января пришлось на вторник, что удивленно поднятая бровь, как со стекла автомобиля - дворник, с лица сгоняла смутную печаль, незамутненной оставляя даль. Так долго вместе прожили, что снег коль выпадал, то думалось - навеки, что, дабы не зажмуривать ей век, я прикрывал ладонью их, и веки, не веря, что их пробуют спасти, метались там, как бабочки в горсти. Так чужды были всякой новизне, что тесные объятия во сне бесчестили любой психоанализ; что губы, припадавшие к плечу, с моими, задувавшими свечу, не видя дел иных, соединялись. Так долго вместе прожили, что роз семейство на обшарпанных обоях сменилось целой рощею берез, и деньги появились у обоих, и тридцать дней над морем, языкат, грозил пожаром Турции закат. Так долго вместе прожили без книг, без мебели, без утвари на старом диванчике, что - прежде, чем возник, - был треугольник перпендикуляром, восставленным знакомыми стоймя над слившимися точками двумя. Так долго вместе прожили мы с ней, что сделали из собственных теней мы дверь себе - работаешь ли, спишь ли, но створки не распахивались врозь, и мы прошли их, видимо, насквозь и черным ходом в будущее вышли. "
Я вот этот очень люблю Я дважды пробуждался этой ночью и брел к окну, и фонари в окне, обрывок фразы, сказанной во сне, сводя на нет, подобно многоточью, не приносили утешенья мне. Ты снилась мне беременной, и вот, проживши столько лет с тобой в разлуке, я чувствовал вину свою, и руки, ощупывая с радостью живот, на практике нашаривали брюки и выключатель. И бредя к окну, я знал, что оставлял тебя одну там, в темноте, во сне, где терпеливо ждала ты, и не ставила в вину, когда я возвращался, перерыва умышленного. Ибо в темноте — там длится то, что сорвалось при свете. Мы там женаты, венчаны, мы те двуспинные чудовища, и дети лишь оправданье нашей наготе. В какую-нибудь будущую ночь ты вновь придешь усталая, худая, и я увижу сына или дочь, еще никак не названных, — тогда я не дернусь к выключателю и прочь руки не протяну уже, не вправе оставить вас в том царствии теней, безмолвных, перед изгородью дней, впадающих в зависимость от яви, с моей недосягаемостью в ней.
...Мой голос, торопливый и неясный, тебя встревожит горечью напрасной, и над моей ухмылкою усталой ты склонишься с печалью запоздалой, и, может быть, забыв про все на свете, в иной стране -- прости! --в ином столетьи ты имя вдруг мое шепнешь беззлобно, и я в могиле торопливо вздрогну.
вот это люблю: Рождественский романс Евгению Рейну, с любовью Плывёт в тоске необьяснимой Среди кирпичного надсада Ночной кораблик негасимый Из Александровского сада, Ночной фонарик нелюдимый, На розу жёлтую похожий, Над головой своих любимых, У ног прохожих. Плывёт в тоске необьяснимой Пчелиный ход сомнамбул, пьяниц. В ночной столице фотоснимок Печально сделал иностранец, И выезжает на Ордынку Такси с больными седоками, И мертвецы стоят в обнимку С особняками. Плывёт в тоске необьяснимой Певец печальный по столице, Стоит у лавки керосинной Печальный дворник круглолицый, Спешит по улице невзрачной Любовник старый и красивый. Полночный поезд новобрачный Плывёт в тоске необьяснимой. Плывёт во мгле замоскворецкой, Плывёт в несчастие случайный, Блуждает выговор еврейский На жёлтой лестнице печальной, И от любви до невеселья Под Новый год, под воскресенье, Плывёт красотка записная, Своей тоски не обьясняя. Плывёт в глазах холодный вечер, Дрожат снежинки на вагоне, Морозный ветер, бледный ветер Обтянет красные ладони, И льётся мёд огней вечерних И па́хнет сладкою халвою, Ночной пирог несёт сочельник Над головою. Твой Новый год по тёмно-синей Волне средь моря городского Плывёт в тоске необьяснимой, Как будто жизнь начнётся снова, Как будто будет свет и слава, Удачный день и вдоволь хлеба, Как будто жизнь качнётся вправо, Качнувшись влево. и "представление", как там.. . "От любви бывают дети. Ты теперь один на свете. Помнишь песню, что, бывало, я в потемках напевала? Это - кошка, это - мышка. Это - лагерь, это - вышка. Это - время тихой сапой убивает маму с папой".
Воротишься на родину. Ну что ж. Гляди вокруг, кому еще ты нужен, кому теперь в друзья ты попадешь? Воротишься, купи себе на ужин какого-нибудь сладкого вина, смотри в окно и думай понемногу: во всем твоя одна, твоя вина, и хорошо. Спасибо. Слава Богу. Как хорошо, что некого винить, как хорошо, что ты никем не связан, как хорошо, что до смерти любить тебя никто на свете не обязан. Как хорошо, что никогда во тьму ничья рука тебя не провожала, как хорошо на свете одному идти пешком с шумящего вокзала. Как хорошо, на родину спеша, поймать себя в словах неоткровенных и вдруг понять, как медленно душа заботится о новых переменах.
