ПОСАНЫ ХОТИТЕ ЗАБАВНУЮ ИСТОРИЮ? + ВН

Тогда же, летом 2006-го, от людей, знавших историю что называется из первоисточника, я несколько раз не по-децки получал «полну ж.. пу огурцов» за то, что своевольно изменил концовку. Действительно, это именно тот случай, когда реальная жизнь гораздо справедливей вымысла. Добро отзывается. Во всех смыслах. Сейчас, думается мне, самое время восстановить справедливость и рассказать как все случилось на самом деле… … К половине восьмого, когда жара начала спадать, на улицах Лейпцига появились первые, пока еще робкие и немного нескладные, хохлы. Беспристрастный взгляд наблюдателя-европейца, может быть, и не определил бы точно их национальную принадлежность, но у Антона сомнений не было – это они. Дамы, одетые в самые безумные наряды из киевских бутиков – от Франко Бенуцци до «Империи меха», и их кавалеры – в мятых летних пиджаках с закатанными до локтя рукавами – выгодно отличались от разношерстной туристской братии, заполнившей к вечеру лейпцигские улицы. Украинцы не вливались в шумную многоязыкую круговерть, они променадили чопорно и с достоинством, демонстрируя настоящий европейский менталитет и подлинную нордическую выдержку. Даже семечки были оставлены в гостиницах, и если кто-то и находил горстку-другую в кармане своего шикарного пиджака от Нила Баррета и украдкой пытался грызть – шелуху аккуратно сплевывал в руку и при случае ссыпал в урну, ловя одобрительные взгляды соотечественников. Рекомендуем: Ночью в Киеве подорвали отделение "Сбербанка России" «Европа, это – хохлы. Хохлы, это – Европа» — мысленно представил их друг другу Антон. Процедуру знакомства Европы с собой хохлы продолжали приблизительно минут сорок, после чего, решив, что, «мол, хватит с них», освоились. По-хозяйски оглядевшись, они приступили к отвоевыванию жизненного пространства. Первым, кто ощутил это на себе, был Антон. — Фри? – спросил бритоголовый упитанный дядька лет сорока пяти с двумя банками пива в руках и, не дожидаясь ответа, плюхнулся в плетеное кресло рядом с ним. Антон пожал плечами и улыбнулся. Хохол утер пот со лба, открыл банку и шумно отхлебнул пива. Знакомство неминуемо приближалось. — Сербия? – подозрительно спросил хохол. Сначала Антон хотел что-то ответить, но было лень, да и бейсболка в цвета сербского флага и майка с надписью «Serbia» выбора не оставляли. Он улыбнулся и кивнул. Хохол оживился. — Ай эм Укрэйн. Укрэйн. Україна, розумієш? Ви ар бразэрз! — Ukraine? – Антон с недоумением оглядел хохла – Was ist das? — Нічого собі! – присвистнул хохол – Укрэйн! – почти заорал он. – Дынамо Kыив! — Dynamo? – будто что-то вспоминая прикрыл глаза Антон. — Йес, Дынамо! Блохин, Лобановский, Протасов! — Dynamo… Dynamo… Dynamo… – бормотал Антон – O, Yes! Dynamo Moscow? — Тьфу ти, чорт! Нот Москау! Кыив! Розумієш? Кы-ив! — What is Кыыы-иффф? – при слове Кыиф Антон недовольно поморщился. Рекомендуем: Украина и пустота — Дык, йоптыть, як же ті пояснити, чудыло? Кыив – мати городов русскiх, андэстэнд ми? — Кыив – Руссия? – с искренней надеждой спросил Антон, но отчаявшийся хохол решил сменить тему. — Мыкола – он ткнул себя пальцем в грудь и протянул Антону руку. — O-o-o-o-o!!! Kyiv! – вспомнил Антон. – Hoh-ly? Yes? — Нот хохлы! Укрэйн! – одернул руку Мыкола. — Tony. – представился Антон и улыбнулся. – What is Ukraine? — Укрэйн, Оранж революшен! — Orange? Holland? Мыкола в бессилии прикрыл глаза и тихонько завыл. «Я те покажу Оранжь» — подумал Антон. Ту голландскую трибуну за воротами он запомнит надолго. И он, в сербской розе и спартаковской майке с фамилией Пьянович на спине. Кроме него на трибуне было еще трое сербов, один русский и несколько немцев на нейтральных цветах. И все. — You make revolution in Holland? What revolution? Sexual? You are gay? — Ноу! – заорал Мыкола. – Нот сэкшуал! Нот