Записные книжки писателей
Яков Симкин
Из записной книжки С. Довлатова.
Редактор упрекает Довлатова за частые выпивки, просит упорядочить возлияния. Довлатов соглашается с ним. И «трезвый» редактор неожиданно говорит о своем сыне: «Мой сын – фарцовщик и пьяница. Я могу быть за него относительно спокоен, лишь когда его держат в тюрьме».
Запись о встрече с художником Шемякиным на нью-йоркской улице: «Шемякин говорит: “Какой же вы огромный! ” Я ответил: “Охотно меняю свой рост на ваши заработки... ” Прошло несколько дней. Шемякин оказался в дружеской компании. Рассказал о нашей встрече: “Я говорю – какой вы огромный! А Довлатов говорит: охотно меняю свой рост на ваш (Шемякин помедлил) на ваш талант! ” В общем, мало того, что Шемякин – замечательный художник. Он еще и талантливый редактор...»
Довлатов в интервью журналу «Огонек» (1990) назвал Чехова рассказчиком не только по его новеллам и повестям, но и по записным книжкам, и тем самым обнаружил свое отношение к ним как к жанру: «Рассказчик пишет о том, как живут люди. Мне кажется, что у Чехова всю жизнь была проблема, кто он: рассказчик или писатель. Во времена Чехова еще существовала эта грань"
http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?level1=main&level2=articles&textid=504
рауты и поименовать венецианские мои знакомства. Площадь, обставленная
великолепными зданиями, с базиликой Св. Марка в оконечном углублении
своем, конечно, картина величавая и поразительная. Предпочитаю ее днем,
нежели вечером, особенно когда не светит месяц. Она не довольно освещена,
хотя венецианцы и жалуются, что газ испортил их площадь и разорвал покров
темноты, на ней лежавший и столь благоприятный любовным и прочим тайнам.
В Париже, в Лондоне, подобная площадь горела бы тысячами солнцев.
Другая невыгода: на площади летом и особенно в продолжение
нынешних жаров - душно, как в законопаченной большой зале. Под открытым
небом невольно думаешь: хорошо бы раскрыть окно. Жене вечерняя эта
площадь напоминает залу Московского дворянского собрания с ступенями
своими и галереями вокруг. Петр Вяземский. Старая записная книжка
Кровавые закаты и рассветы, \ А зори в телевизорах тихи… \ Расценки у старух на первоцветы, \ И стопка денег падает в стихи. \ Вот, например, какая-нибудь “Штука”\ Внутри непрезентабельной толпы, \ Когда со стен слетает штукатурка\ С тобой срастись, ботиночная пыль. Юлия Пивоварова
Поэзия! россыпь росы, \рожденная на рассвете! \прохлада и чистота \последних на небосводе \звезд - над свежею правдой \утренних первых цветов! \Поэзия! зерна росы! \посеянное на земле небо! Хуан Рамон Хименес. Перевод Г. Кружкова