Старая записная книжка как кладезь мудрости... Чью бы почитать?
Теперь следует описать La piazza di S. Marco и ежедневные вечерние ее
рауты и поименовать венецианские мои знакомства. Площадь, обставленная
великолепными зданиями, с базиликой Св. Марка в оконечном углублении
своем, конечно, картина величавая и поразительная. Предпочитаю ее днем,
нежели вечером, особенно когда не светит месяц. Она не довольно освещена,
хотя венецианцы и жалуются, что газ испортил их площадь и разорвал покров
темноты, на ней лежавший и столь благоприятный любовным и прочим тайнам.
В Париже, в Лондоне, подобная площадь горела бы тысячами солнцев.
Другая невыгода: на площади летом и особенно в продолжение
нынешних жаров - душно, как в законопаченной большой зале. Под открытым
небом невольно думаешь: хорошо бы раскрыть окно. Жене вечерняя эта
площадь напоминает залу Московского дворянского собрания с ступенями
своими и галереями вокруг. Петр Вяземский. Старая записная книжка
Кровавые закаты и рассветы, \ А зори в телевизорах тихи… \ Расценки у старух на первоцветы, \ И стопка денег падает в стихи. \ Вот, например, какая-нибудь “Штука”\ Внутри непрезентабельной толпы, \ Когда со стен слетает штукатурка\ С тобой срастись, ботиночная пыль. Юлия Пивоварова
Поэзия! россыпь росы, \рожденная на рассвете! \прохлада и чистота \последних на небосводе \звезд - над свежею правдой \утренних первых цветов! \Поэзия! зерна росы! \посеянное на земле небо! Хуан Рамон Хименес. Перевод Г. Кружкова
"Писателей часто спрашивают, ведут ли они записные книжки или полагаются только на память ...Большинство писателей ведет записные книжки, но редко пользуются для своей работы. Записные книжки существуют в литературе главным образом как самостоятельный жанр... Несколько лет тому назад мне дали прочесть книжку давно умершего писателя. Я начал читать ее и убедился ...что это было ...описание неизвестного приморского города ...Чем дальше читал эту книжку, тем яснее в памяти проступали забытые краски и запахи, какие-то знакомые места ...Что было в этих записях? Прежде всего - точное описание деревьев и цветов акации ...была еще запись о портовых спусках ...Я читал эту запись и что-то знакомое мучило меня. Я искал хотя бы какого-нибудь названия, имени ...я уже догадался в глубине души, о каком городе идет речь ...Ага! Вот! Наконец! "удивительно, что в книгах одного нашего замечательного писателя - уроженца этого города - не отразилось ничего о чем сказано выше - ни моря, ни порта, ни акации ни черных парусов". В этих словах заключалась разгадка. Ну, конечно, все это было написано о Таганроге - родине Чехова ..."
(К. Г. Паустовский)
****
..." Я рассказывала: "Понимаешь, такая старая. старинная. совсем не смешная. Иссохший цветок - роза! Огненные глаза. гордый подъем головы, бывшая жесткая красавица. и все осталось - только вот-вот рассыплется ...И вот под удар часов является к ней жених ее внучки. Он немножко опоздал. Он - элегантный, галантный, стройный камзол, шпага ..."
- "О, Марина! - Смерть или Казанова! "
- "Алечка, какое должно быть последнее слово в "Бабушке"?
Ее последнее слово - вздох скорее! - с которым она умирает? "
- "Конечно - Любовь! "...
(Из записных книжек Марины Цветаевой)
Записные книжки писателей
Яков Симкин
Из записной книжки С. Довлатова.
Редактор упрекает Довлатова за частые выпивки, просит упорядочить возлияния. Довлатов соглашается с ним. И «трезвый» редактор неожиданно говорит о своем сыне: «Мой сын – фарцовщик и пьяница. Я могу быть за него относительно спокоен, лишь когда его держат в тюрьме».
Запись о встрече с художником Шемякиным на нью-йоркской улице: «Шемякин говорит: “Какой же вы огромный! ” Я ответил: “Охотно меняю свой рост на ваши заработки... ” Прошло несколько дней. Шемякин оказался в дружеской компании. Рассказал о нашей встрече: “Я говорю – какой вы огромный! А Довлатов говорит: охотно меняю свой рост на ваш (Шемякин помедлил) на ваш талант! ” В общем, мало того, что Шемякин – замечательный художник. Он еще и талантливый редактор...»
Довлатов в интервью журналу «Огонек» (1990) назвал Чехова рассказчиком не только по его новеллам и повестям, но и по записным книжкам, и тем самым обнаружил свое отношение к ним как к жанру: «Рассказчик пишет о том, как живут люди. Мне кажется, что у Чехова всю жизнь была проблема, кто он: рассказчик или писатель. Во времена Чехова еще существовала эта грань"
http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?level1=main&level2=articles&textid=504
В квартире, густо унавоженной бытом, сами по себе произрастали фикусы. -Ильф и Петров.
Иду-в грязи играют дети. Пригляделся-мои. Довлатов (о Горбовском)
