Попробуем разобрать «Аватар» Джеймса Кэмерона с помощью психоанализа. Насколько это было полезно решать вам?

Поверхностный голливудский марксизм Кэмерона (его слишком явное предпочтение низших классов и карикатурное отображение жестокой самовлюбленности и оппортунизма богачей) не должен обмануть нас: за этой симпатией к беднякам стоит другое повествование, глубоко реакционный миф, впервые полностью раскрытый Киплингом в «Отважных капитанах», где он рассказал о переживающем кризис молодом богаче, который восстанавливает свою любовь к жизни с помощью короткой интимной связи с полнокровной жизнью бедняков. А за сочувствием к беднякам маячит мысль о том, что их нещадно эксплуатируют.

Приверженность «Аватара» старой формуле создания пары влюбленных, его абсолютная вера в фантазию и его история о белом мужчине, который женится на туземной принцессе и становится королем ее племени, - делают его довольно консервативным и старомодным
с идеологической точки зрения. Техническое великолепие служит для маскировки того консерватизма, на котором построен фильм. За очевидным набором политкорректных
тем (честный белый парень становится на сторону экологически правильных туземцев против «военно-промышленного комплекса» оккупантов-империалистов) можно без труда обнаружить целый массив жестоких расистских мотивов, которые вращаются вокруг темы «Человек, который хотел быть королем»: инвалид, отверженный Землей, оказывается достаточно хорошим парнем, чтобы получить руку и сердце местной красавицы принцессы и помочь ее народу выиграть решающую битву. Более того, идиллический портрет голубокожих туземцев совершенно ослепляет нас, и мы не замечаем их деспотичной иерархии, без которой не обойтись, если у них есть принцесса. Таким образом, мораль фильма прозрачна. У туземцев есть единственный выбор: люди либо спасут их, либо уничтожат. В обоих случаях они- игрушка в человеческих руках. Иными словами, они могут выбрать либо роль несчастной жертвы империалистической реальности, либо отведенную им роль в фантазии белого человека.

Между тем, происходит нечто, повторяющее его сюжет. Холмы на юге индийского штата Орисса, населенного племенем кондх, были проданы горнодобывающим компаниям, которые планируют разрабатывать их огромные запасы бокситов (месторождение оценивается в четыре триллиона долларов как минимум). Реакцией на этот проект стало вооруженное восстание маоистов (наксалитов). Партизанская армия маоистов почти полностью состоит из крайне бедных представителей племени, живущих в условиях такой хронической нехватки еды, что им недалеко до голода стран Африки к югу от Сахары. Это люди, которые даже через шестьдесят лет после обретения Индией так называемой независимости не имеют доступа к образованию, медицинскому обслуживанию и правовой помощи. Это люди, которых нещадно эксплуатируют десятилетиями, их без конца обманывают мелкие бизнесмены и ростовщики, их женщин насилуют полицейские и работники лесной службы, считая это своим законным правом. Вернуть себе хотя бы подобие чувства собственного достоинства они смогли по большей части благодаря кадровым маоистам, которые жили, работали и сражались рядом с ними на протяжении десятков лет.

Государство отвечает массированной военной операцией против «оплота маоистов» в джунглях центральной Индии. Действительно, обе стороны прибегают к жесточайшему насилию в этой бесчеловечной войне, и «народная справедливость» маоистов сурова. Но каким бы неприемлемым ни было, на наш либеральный взгляд, это насилие, мы не имеем права осуждать его. Почему? Потому что их ситуация в точности повторяет идею толпы Гегеля: повстанцы-наксалиты в Индии - это голодающие племена, которым отказано даже в минимально достойной жизни. Они сражаются за жизнь.

Заключение в комментариях.