КэТи
Мастер
(1506)
13 лет назад
Сперва о миледи: миледи красива ("сверхъестественно красива", по свидетельству автора) , умна и талантлива (автор справедливо называет ее гениальной) , обладает чарующим голосом (редкое качество, которое я ценю особенно высоко) , способна на искреннее и глубокое чувство, с поразительным мужеством встречает страшные удары судьбы - короче, на голову выше всех четырех мушкетеров, из которых двое влюблены в нее по уши, а прочие побежали бы за ней, как котята, помани она их только пальчиком (не здесь ли разгадка пристрастного отношения к ней ревнивых читательниц?) . Согласен: характер у нее не ангельский (а у тебя, читатель?) , временами (очень редко! ) она теряет контроль над собой. А что вы хотите? У миледи было трудное детство. О родителях ничего неизвестно, с 15 годков в интернате, то бишь в монастыре. Девочка, можно сказать, росла под заботом. У нее не было высокопоставленных предков, как у Атоса, или блата в столице, как у д'Артаньяна. Одна против целого света. А каково приходится беззащитной сиротке, к тому же красивой, к тому же блондинке с голубыми глазами - нечего объяснять. С 16-ти лет - воровское клеймо! А ведь бедняжка - подчеркиваю - ничего не украла. Она пострадала за чужие грехи. Да еще дважды: в 16 заклеймена, в 18 повешена. Самозваные "судьи" ее боятся (вдесятером - одну! ) и ненавидят; почти все они жестоко перед ней виноваты; это ей полагалось бы их судить. Палач (тот самый мерзавец, что изуродовал девочке тело и жизнь) утверждает, что миледи соблазнила-де его братца. Тоже мне жертва. Тоже мне злодеяние. Да и кто там кого соблазнил - дело темное, или, вернее, ясное, учитывая беззащитность и привлекательность голубоглазки. Лорд Винтер (субъект сомнительных нравственных правил, страстный игрок и распутник, к тому же имеющий прямой интерес прикончить свою богатую невестку) обвиняет ее в отравлении мужа. Доказательства? Брат лорда Винтера умер "от странной болезни, от которой по всему телу идут голубые пятна". Попробуйте с такими уликами выиграть дело в суде. И что ж он раньше молчал? Или у самого рыльце в пушку и пора заметать следы? Все вместе обвиняют миледи в подстрекательстве к убийству герцога Бекингема. Смех, да и только. Миледи лишь выполнила задание контрразведки: рискуя жизнью, в одиночку, без всякой поддержки предотвратила иностранную интервенцию. Ей бы памятник за это поставить. Сто полков мушкетеров не сделают большего. И потом: кто такой этот герцог? Человек, к которому, по признанию автора, "все англичане питали омерзение, кого даже католики называли вымогателем, кровопийцей, развратником, а пуритане - сатаной" (хороша и королева, втюрившаяся в такое чудовище) . Остается отравление невинной галантерейщицы Бонасье. Похоже, автор, понимая шаткость всех остальных возводимых на миледи поклепов, решил застраховаться наверняка
Источник: Статьи о Миледи
Mountain Snake
Высший разум
(137371)
13 лет назад
Лилия в тот момент была гербовым символом королевского дома. А клеймили преступников именно знаком правящего дома: за разные преступления клеймо ставилось в разные места.
Про лилии говорили: «лилии не прядут» , указывая тем, что на французском престоле не может быть женщина, а выражение «etre assis sur des lys» обозначало занимать высокую должность, так как лилиями были украшены не только все стены судилищ, но даже и все сиденья стульев.
В романе французского писателя А. Дюма «Три мушкетера» описывает, как был поражен граф Де Ла Фер, увидев на ее плече клеймо в форме лилии . Лилия эта — не выдумка, а исторический факт. Во Франции именно так клеймили воров, а лилия означала герб главы государства.
Интересно то, что белая лилия в средние века, служившая напоминанием о вечности, в эпоху Возрождения стала символом распущенности, клеймо на плече у представительниц древнейшей профессии напоминало лилию.
Во Франции во времена Людовика IV знаками на теле клеймили падших женщин и преступниц. Наиболее известным знаком была лилия на левом плече, которую, как правило, наносили каленым железом. Католическая церковь также использовала цветы лилии и в ритуале сожжения грешниц на Кострах. Таким образом, прекрасный цветок, прочно ассоциировавшийся с властью и верой, стал цветком страха и позора.