Чьи книги вы считаете более талантливыми и более значимыми для мировой литературы - Достоевского или Твена?

Нижеприведенные цитаты не имеют прямого отношения к вопросу, но все же....пусть будут...

Достоевский: (Цитируется по Ф.М.Достоевский. Мысли. Высказывания. Афоризмы. Париж: Издательство «Пять континентво», 1975)

Любовь к человечеству – даже совсем немыслима, непонятна и совсем невозможна без совместной веры в бессмертие души человеческой. Те же, которые отняв у человека веру в его бессмертие, хотят заменить эту веру, в смысле высшей цели жизни, «любовью к человечеству», те, говорю я, подымают руки на самих себя; ибо вместо любви к человечеству насаждают в сердце потерявшего веру лишь зародыш ненависти к человечеству.

Отсутствие Бога нельзя заменить любовью к человечеству, потому что человек тотчас просит: для чего мне любить человечество?

Совесть без Бога есть ужас, она может заблудиться до самого безнравственного.

Если мы не имеем авторитета в вере и во Христе, то во всём заблудимся.

Недостаточно определять нравственность верностью своим убеждениям. Надо ещё непрерывно возбуждать в себе вопрос: верны ли мои убеждения? Проверка же их одна – Христос.

Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация. А высшая идея на земле лишь одна и именно – идея о бессмертии души человеческой, ибо все остальные «высшие» идеи жизни, которыми может быть жив человек, лишь из одной неё вытекают

Настолько ты русский, насколько православный...

Твен: (Цитируется по М.Твен Дневник Адама. Москва: Издательство политической литературы, 1982г)

Тут мы сталкиваемся с одной очень любопытной деталью. Принято считать, что пока еврейский бог пребывал на небесах, он был суров, упрям, мстителен, завистлив и жесток; но стоило ему сойти на землю и принять имя Исуса Христа, как он стал совсем другой, то есть кротким, добрым, милосердным, всепрощающим. А ведь именно под именем Исус Христос – он изобрел ад и объявил о нем миру. Другими словами, став смиренным и кротким Спасителем, он оказался в тысячу миллиардов раз более жестоким, чем во времена Ветхого завета, – намного более свирепым, какими бы ужасными ни казались нам его прежние поступки. Однако, пальма первенства в злобности должна быть присуждена Исусу, изобретателю ада; он обладал поистине божественной жестокостью и бессердечием...

Найдется ли отец, который захотел бы мучить своего малютку незаслуженными желудочными коликами, незаслуженными муками прорезывания зубов, а затем свинкой, корью, скарлатиной и тысячами других пыток, придуманных для ни в чем не повинного маленького существа? А затем, с юности и до могилы, стал бы терзать его бесчисленными десятитысячекратными карами за любое нарушение закона, как преднамеренное, так и случайное? С тончайшим сарказмом мы облагораживаем бога званием отца - и все же мы отлично знаем, что, попадись нам в руки отец в его духе, мы немедленно бы его повесили.

Не было еще протестантского мальчика или протестантской девочки, чей ум Библия не загрязнила бы. Ни один протестантский ребенок не остается чистым после знакомства с Библией. А воспрепятствовать этому знакомству нельзя... Во всех протестантских семьях мира ежедневно и ежечасно Библия творит свое черное дело распространения порока и грязных порочных мыслей среди детей. Она совершает этой пагубной работы больше, чем все другие грязные книги христианского мира, вместе взятые, - и не просто больше, а в тысячу раз больше.

Характер библейского бога настолько противоречив, что в нем нелегко разобраться: ветреное непостоянство и железное упрямство; абстрактные слащаво-умильные слова и конкретные дьявольские поступки; редкие добрые порывы, искупаемые непреходящей злобой... Он простодушно, прямо и без малейшего смущения заявляет: “Я Господь, Бог твой, Бог-ревнитель” – другими словами, “Бог-завистник”. Вы согласитесь, что это – один из способов сказать: “Я Господь, Бог твой – мелкая душа, мелочный Бог, обижающийся из-за всяких пустяков”