Ходили вы в детстве с родителями по субботам в городскую баню? Это было прекрасное мероприятие!

... После многих чашек чая мне предложили отправиться в баню. Я с восторгом принял предложение. Настоящая русская баня в настоящей русской деревне — это не всякому английскому туристу удавалось испытать! Меня привели в небольшое бревенчатое здание, чёрное снаружи и внутри. От жара спирало дыхание, от дыма кружилась голова. Мне указали на высокую, под самым потолком полку и пояснили, что садиться нужно именно здесь. Хозяин ушёл, я разделся и, зажмурив глаза, расположился на указанном месте. От нестерпимого зноя мозг сразу размяк. Дверь бани распахнулась, на пороге появился хозяин, за ним жена, за женой — две дочери, за ними сосед с женой и взрослым сыном. Каждый из них держал в руках по пучку берёзовых розог. «Сейчас будут сечь» , — пронеслось в голове. Пришедшие, однако, не торопились с экзекуцией. Они чинно уселись на лавках и начали раздеваться.
— Мы вот тоже пришли помыться, — произнёс хозяин, скинув последние покровы.
— А это зачем? — глухо проговорил я, указывая на пучки розог.
— А париться-то! — объяснил хозяин. — Ай николи не парился? И тебя попарим. Чтобы костям, значит, продух сделать.
Я понимал всё меньше и зорко следил за вошедшими. Парень, сын соседа, берёт веник, обдаёт его горячей водой и начинает стегать себя по спине. Пот льёт с него градом, лицо расплылось от блаженства. Нет, это не лицемерие. Они действительно пришли мыться все вместе, пренебрегая респектом. И я, Вильям Симплтон, эсквайр, сижу перед пожилыми леди и молодыми мисс в натуральном виде! Я сжался в комок, стараясь прикрыть наготу, и мои чувства вылились в одном протяжном мучительном междометии: — О-о-о!
— Что, жарко наверху-то? — сочувственно отозвался хозяин. — Ты сойди вниз, маленько оклемайся.
Идти вниз, подумал я, — нет, покорно благодарю. Я сидел, чувствуя, как жар наваливается на мою голову, словно раскалённая плита. Девушки снизу внимательно разглядывали меня, делясь впечатлениями:
— Гляди, Манька, какой худущий да волосатый, — говорила одна.
— Руки-то как плети, — добавляла другая.
— Ну и ловок же ты, брат, париться! — одобрял меня хозяин. — Мне и внизу-то жарко, а он сидит и горя мало. Хочешь, поддам?
Я подумал, что он предлагает подать мне рубашку, полотенце. Накину на себя, выскочу, брошусь в первую лужу.. . И сухими, слабеющими губами пролепетал:
— Да, пожалуйста!
Но, как оказалось, это был технический термин. Хозяин плеснул куда-то водой, и меня окутало облаком раскалённого пара. Мне показалось, что моё тело обварили кипятком. Ноги сами собой скользнули вниз, я добрался до груды белья, чудом ухитрился надеть рубашку и застыл на лавке в неподвижности.
— Озяб? ! — изумился хозяин. — Вот уж видно, что молодец! Ну, попарься, а мы пойдём.
Оставшись один, я вылез за порог и упал на землю. Как провёл остаток вечера, помню смутно. Не торопитесь попасть в русский Эдем. Он отрывает вас от почвы, возносит на неведомые высоты, кидает то в жар, то в озноб и грозит навеки оставить в воздухе.. . В. Симплто. «Летопись» , июнь 1916 г. Петроград.