Почему Ленина не погнали по этапу, как остальных участников "Союза борьбы за освобождение рабочего класса"?

Участников "Союза борьбы за освобождение рабочего класса" погнали по этапу. А Ильичу мама выхлопотала, чтобы он ехал в спальном вагоне 1 класса, - сказала Алевтина. Он был не бедный. На этапе у них туберкулезный рабочий Ванеев маялся. Он там и помер в ссылке.
- Вы утверждаете, что Ильич не хотел разделить судьбу простых людей? - спросил я с пафосом. Разве он не любил рабочих больше всего на свете? То есть, по-вашему, выходит, что он не хотел уступить своё место больному рабочему?
Алевтина решительно мотнула головой.
- А чего их любить? - с вызовом спросила она. Ильич вообще их умственные способности не сильно ценил. Он и писал, что правду нельзя рассказывать рабочим и крестьянам - всё равно не поймут. А можно - только узкому кругу, да и то не всегда. Когда деньги шмидтовские пришли в Париж, Ильич так и сказал, что деньги надо расходовать на "ценное партийное имущество" - то есть на него, на Крупскую, может, чуток на Инессу... Так что один рабочий у них там в Сену бросился от нужды...
- Не будем спешить, - сказал я, удерживая бывшего гида от казенной халтуры. - Пока что у нас проводы в Сибирь на вокзале. Плачущая семья идёт к вагону. Молодой Ильич отбирает у незнакомой дамы тяжелый чемодан - нет, не украсть хочет, а помочь...
- А вот как раз и нет! - с торжеством возразила мне Алевтина. - Никаких чемоданов. Сестра его как раз и писала в воспоминаниях: Ильич никогда бы не помог даме нести чемодан.
- Так прямо и написала?
- Ой, что вы, у неё там ещё и не такое есть. Хотя, после 1924 г. кое-что при переиздании уже стали выбрасывать.
- Итак, поезд тронулся. Началось тягостное путешествие по стране, которую ему ещё предстоит привести к повиновению.
- Ничего не тягостное. Он ехал в купе с доктором, с которым советовался, какое ему выбрать самое здоровое место в Сибири для леченья желудка. Вот доктор ему и посоветовал Минусинский край и Шушенское. Как самое курортное место.
- А что у него с желудком? Пил, что ли, много? Или ел всякую дрянь?
- Надежда Константиновна пишет, - сообщила Алевтина, что Ильич любил простые волжские продукты: икру, балык, семгу. И что у них обоих были "большие поедательные способности".
- Вот и испортил желудок, - сказал я. - Надо было есть рисовые котлетки.
- Нет, я полагаю, его злоба грызла, - сказала Алевтина печально.
- Но о чём же они ещё толковали с доктором, кроме Ильичова стула?
- Они всю дорогу играли в шахматы.
- Да, шахматы, - кивнул я с пониманием. - Все карьеристы играли в шахматы. Очень полезно - угадать на 3 хода вперед, обмануть противника. Впрочем, к 1917 году Ильич и сам обманулся в своих расчётах. Даже на 2 хода вперед не угадал.
- Прибыв на место, он выбрал Шушенское, и ему пошли навстречу. В Шушенском снял комнату с питанием у Зырянова. Это пока он жил один. Потом царское правительство разрешило, чтобы к нему приехала невеста с её матерью. Но с условием - чтобы они с Крупской обвенчались. Тогда уж они и сняли в самой большой избе.
- Значит, не бедствовали? Деньги были?
- Ему ж деньги на жизнь давало проклятое царское правительство. Много денег давало! Почти столько же, сколько тёще его давали пенсии за покойного мужа-военного, - сказала Алевтина возмущенно. Мне показалось, что гнев её против царизма был праведным: такое правительство не заслуживало доброго слова.
- Пенсию выбить - дело нелегкое - сказал я печально. - Мне так и не удалось. Ни у русских, ни у французов. А как же ему, бездельнику, дали? Впрочем, кое-что я помню: Валентинов же целую книгу посвятил искусству Ильича выбивать деньги на жизнь...
- Тут так же было. Написал Ленин бумагу генерал-губернатору, что он вообще-то адвокат по профессии, а пребывание в ссылке лишает его возможности заниматься адвокатурой...
- Так он же ничего адвокатурой не зарабатывал...
- Неважно. А пенсию Ильич себе выбил.