Ответы Mail
Искусство и Культура
Архитектура, Скульптура
Живопись, Графика
Кино, Театр
Литература
Музыка
Прочие искусства
Лидеры категории
Лена-пена
М.И.
Y.Nine
•••
Искусственный Интеллект
Искусственный Интеллект
Искусственный Интеллект
Лучший ответ
ГАЛИНА
(2425549)
8 лет назад
В романе писатель отразил свои самые сокровенные мысли о дворянском обществе, особенно резко выступил против столичного дворянства, так называемого светского общества.
“Свет” и общество изображены Толстым щедрыми красками.
Высший свет выступает в романе как сила, правящая страной.
Если народ живёт в страданиях, то верхушка общества, несмотря на потери,
вызванные войной, по-прежнему преуспевает.
Центром, вокруг которого она группируется, является царский двор,
и прежде всего император Александр.
Александр, по мнению Толстого, просто марионетка.
Судьбу России решают многочисленные советники, фавориты, временщики,
министры, придворные. Ординарность императора заключается в том,
что он не имеет своего мнения, под влиянием тех или иных лиц принимает
разные решения.
Александр как личность не только слабый, он лицемерный и неискренний,
любит принимать фальшивые позы.
Толстой считает, что роскошь не способствует развитию ума, а привычка жить в праздности опустошает личность.
Вокруг Александра не прекращается борьба “партий” за влияние, непрерывно
плетутся интриги.
Двор, штабы, министерства наполнены толпой бездарных, алчных, рвущихся
к власти людей.
Правительство и генералитет проигрывают одну войну за другой.
Армия, обкрадываемая интендантами, голодает, гибнет от эпидемий и в бессмысленных сражениях.
В войну 1812 года Россия вступает неподготовленной.
На протяжении всей войны Александр не совершил ни одного разумного
поступка, ограничиваясь бестолковыми приказами и эффектными позами.
Толстой выводит на сцену придворных, министров, дипломатов, генералов,
штабных офицеров, иноземцев, подвизающихся при дворе в качестве
приближенных царя.
Так исчерпывающе характеризует Толстой иллюзорную власть правителей
страны, бездарность которых вскрыл со всей разоблачающей беспощадностью двенадцатый год.
Эта часть высшего общества бесконечно далека от народа.
Несмотря на захват Москвы, жизнь в Петербурге идёт по-старому.
Все так же в салонах собирается высшая знать, все так же даются балы.
Императрица, цесаревич, Румянцев, все придворные трутни на все лады
трубят о патриотизме народа, но сами ведут паразитический образ жизни,
заботясь только о собственном благополучии.
В первых главах (экспозиция романа) представлены все основные
герои романа.
Великосветский вечер в салоне Анны Павловны Шерер.
Именитые гости, блеск нарядов и драгоценностей, фальшивые любезности, искусственные улыбки, "чинные" разговоры.
В изображения светского общества Толстой активно пользуется приемом "отстранения", позволяющим с неожиданной точки зрения взглянуть на
события и героев.
Так, при описании вечера у Анны Павловны Шерер писатель сравнивает салон
с прядильной мастерской, освещая с неожиданной стороны светский приём
и позволяя читателю проникнуть в суть взаимоотношений на нём.
Французский язык в речи героев тоже является приемом "отстранения", давая возможность полнее создать образ светского общества, говорившего в то время
в основном по-французски.
Мало чем отличается и московское светское общество, которое в чем-то схоже с петербургским.
Первым изображением московского света в романе является описание именин
в доме Ростовых.
Утренний прием гостей напоминает светские приемы в Петербурге: обсуждение новостей, правда уже не общемирового масштаба, а местных.
Толстой не принимает жизни, озабоченной лишь "призраками, отражениями",
лишенной подлинно человеческих ценностей.
И характерно, что представители ненавистного автору светского мира
постепенно занимают все меньше и меньше места в развитии действия,
под конец почти полностью исчезая со страниц романа.
“Свет” и общество изображены Толстым щедрыми красками.
Высший свет выступает в романе как сила, правящая страной.
Если народ живёт в страданиях, то верхушка общества, несмотря на потери,
вызванные войной, по-прежнему преуспевает.
Центром, вокруг которого она группируется, является царский двор,
и прежде всего император Александр.
Александр, по мнению Толстого, просто марионетка.
Судьбу России решают многочисленные советники, фавориты, временщики,
министры, придворные. Ординарность императора заключается в том,
что он не имеет своего мнения, под влиянием тех или иных лиц принимает
разные решения.
Александр как личность не только слабый, он лицемерный и неискренний,
любит принимать фальшивые позы.
Толстой считает, что роскошь не способствует развитию ума, а привычка жить в праздности опустошает личность.
Вокруг Александра не прекращается борьба “партий” за влияние, непрерывно
плетутся интриги.
Двор, штабы, министерства наполнены толпой бездарных, алчных, рвущихся
к власти людей.
Правительство и генералитет проигрывают одну войну за другой.
Армия, обкрадываемая интендантами, голодает, гибнет от эпидемий и в бессмысленных сражениях.
В войну 1812 года Россия вступает неподготовленной.
На протяжении всей войны Александр не совершил ни одного разумного
поступка, ограничиваясь бестолковыми приказами и эффектными позами.
Толстой выводит на сцену придворных, министров, дипломатов, генералов,
штабных офицеров, иноземцев, подвизающихся при дворе в качестве
приближенных царя.
Так исчерпывающе характеризует Толстой иллюзорную власть правителей
страны, бездарность которых вскрыл со всей разоблачающей беспощадностью двенадцатый год.
Эта часть высшего общества бесконечно далека от народа.
Несмотря на захват Москвы, жизнь в Петербурге идёт по-старому.
Все так же в салонах собирается высшая знать, все так же даются балы.
Императрица, цесаревич, Румянцев, все придворные трутни на все лады
трубят о патриотизме народа, но сами ведут паразитический образ жизни,
заботясь только о собственном благополучии.
В первых главах (экспозиция романа) представлены все основные
герои романа.
Великосветский вечер в салоне Анны Павловны Шерер.
Именитые гости, блеск нарядов и драгоценностей, фальшивые любезности, искусственные улыбки, "чинные" разговоры.
В изображения светского общества Толстой активно пользуется приемом "отстранения", позволяющим с неожиданной точки зрения взглянуть на
события и героев.
Так, при описании вечера у Анны Павловны Шерер писатель сравнивает салон
с прядильной мастерской, освещая с неожиданной стороны светский приём
и позволяя читателю проникнуть в суть взаимоотношений на нём.
Французский язык в речи героев тоже является приемом "отстранения", давая возможность полнее создать образ светского общества, говорившего в то время
в основном по-французски.
Мало чем отличается и московское светское общество, которое в чем-то схоже с петербургским.
Первым изображением московского света в романе является описание именин
в доме Ростовых.
Утренний прием гостей напоминает светские приемы в Петербурге: обсуждение новостей, правда уже не общемирового масштаба, а местных.
Толстой не принимает жизни, озабоченной лишь "призраками, отражениями",
лишенной подлинно человеческих ценностей.
И характерно, что представители ненавистного автору светского мира
постепенно занимают все меньше и меньше места в развитии действия,
под конец почти полностью исчезая со страниц романа.
Остальные ответы
Солнце Взойдёт
(197)
3 года назад
:) Может, кому ещё пригодится кусочек моей старой домашки, спустя годы:
Честно сказать, произведение Льва Николаевича читается тяжело, хоть и с интересом: витиеватая манера письма; множество героев, в чьих должностях, званиях, именах и отношениях нетрудно запутаться; и, конечно, обильное использование французского языка в диалогах, на что я особенно обратила внимание, ввиду частого (и необходимого) обращения к сноскам.
Ещё из учебного материала по истории я знала о популярности французского языка среди дореволюционной знати. Но только познакомившись с текстом «Войны и мира», я поняла нелепость подобной билингвальности: такими же неуместными, как засилье англицизмов и сленга в разговорах современной молодёжи, выглядят вкрапления французского в русскую речь. Помимо внешней несуразности, возникают вопросы и к мотивации франкоговорящих: стремление оторваться и ассоциировать себя не с русскими простолюдинами, а с европейской интеллигенцией; желание бравировать полученным образованием – светское общество надменно считало себя чем-то отдельным от русского народа и чем-то куда более возвышенным.
Вместе с тем, за нарядным фасадом из кирпичиков эрудиции и барельефов барских манер скрываются эгоизм, алчность и отсутствие всякого интереса к тому, что неспособно принести выгоду – материальную или репутационную.
Очень точным, на мой взгляд, оказалось сравнение Толстым светского общества с неким механизмом, машиной. Так, на всех приёмах Анна Павловна «как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идёт, сдерживает или пускает его в надлежащий ход». Любой, кто оказывался деталью механизма, обязывался соответствовать инструкциям и установленным алгоритмам. Иная, «бракованная» комплектующая поддавалась принудительному ремонту, либо из рабочего процесса устранялась.
Невозможно уважать чужой труд, не поняв на собственном опыте тяжести этого труда. Сложно ценить имеющиеся у тебя блага, не зная, каково это – жизнь без них. И никак нельзя всерьёз рассуждать о судьбах Родины, не видя бедственного положения её народа.
Я считаю, что проблемы знати, затрагиваемые и осуждаемые Львом Николаевичем, будут актуальны в любое время и для всякого общества, чья жизнь есть праздность.
Честно сказать, произведение Льва Николаевича читается тяжело, хоть и с интересом: витиеватая манера письма; множество героев, в чьих должностях, званиях, именах и отношениях нетрудно запутаться; и, конечно, обильное использование французского языка в диалогах, на что я особенно обратила внимание, ввиду частого (и необходимого) обращения к сноскам.
Ещё из учебного материала по истории я знала о популярности французского языка среди дореволюционной знати. Но только познакомившись с текстом «Войны и мира», я поняла нелепость подобной билингвальности: такими же неуместными, как засилье англицизмов и сленга в разговорах современной молодёжи, выглядят вкрапления французского в русскую речь. Помимо внешней несуразности, возникают вопросы и к мотивации франкоговорящих: стремление оторваться и ассоциировать себя не с русскими простолюдинами, а с европейской интеллигенцией; желание бравировать полученным образованием – светское общество надменно считало себя чем-то отдельным от русского народа и чем-то куда более возвышенным.
Вместе с тем, за нарядным фасадом из кирпичиков эрудиции и барельефов барских манер скрываются эгоизм, алчность и отсутствие всякого интереса к тому, что неспособно принести выгоду – материальную или репутационную.
Очень точным, на мой взгляд, оказалось сравнение Толстым светского общества с неким механизмом, машиной. Так, на всех приёмах Анна Павловна «как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идёт, сдерживает или пускает его в надлежащий ход». Любой, кто оказывался деталью механизма, обязывался соответствовать инструкциям и установленным алгоритмам. Иная, «бракованная» комплектующая поддавалась принудительному ремонту, либо из рабочего процесса устранялась.
Невозможно уважать чужой труд, не поняв на собственном опыте тяжести этого труда. Сложно ценить имеющиеся у тебя блага, не зная, каково это – жизнь без них. И никак нельзя всерьёз рассуждать о судьбах Родины, не видя бедственного положения её народа.
Я считаю, что проблемы знати, затрагиваемые и осуждаемые Львом Николаевичем, будут актуальны в любое время и для всякого общества, чья жизнь есть праздность.
Похожие вопросы