Покушение на Бабченко это провокация?

Когда Бабченко в результате проведенной полицейской спецоперации оказался жив, мы должны были ожидать, поскольку это является не только спецоперацией но и пар-операцией, такого же подробного рассказа об убийцах и заказчиках. Но вот, к сожалению, так пока этого подробного рассказа мы не видим. Вместо этого нам говорят, что да, есть некий киллер, которого зовут Алексей Цимаблюк, есть некий организатор, имя которого тоже названо, его называют Борис Герман. Он кому-то звонил в Россию. И, собственно, весь смысл операции заключался в том, чтобы отследить, как это, действительно, полагается в результате такой спецоперации, звонок, который последовал в Россию.
Первоначальное, как я уже сказала, мое ощущение было чистого доверия, потому что я знала все окружающие обстоятельства. Я знала обстановку. Все это казалось очень правдоподобным, и никакого, еще раз повторяю, моего отторжения тот факт, что это была спецоперация с целью изобличения организаторов и заказчиков покушения, у меня не было.
Мои проблемы начались потом, когда вместо того, чтобы подробно отчитаться о происшедшем, украинские власти начали говорить, что «у нас тут продолжается что-то оперативное… мы пока вам подробности не расскажем». Стоп, ребята! Если вы пока нам не рассказываете подробности, то не надо нам было объявлять, что Бабченко жив. Про то, что Бабченко жив, объявили на следующий день.
Ну, наверное, вам там была нужна операция, в ходе которой должны были нужны дальнейшие подробности, можно было тогда это продержать подольше. Ну, в конце концов, если бы мы узнали, что Бабченко жив через неделю, а не на следующий день, то мы бы, конечно, целую неделю лишний раз горевали, и я знаю людей, которые просто в этот день реально плакали, у них все перевернулось. У меня все перевернулось, потому что это было для меня ожидаемое, но новое в моей картине мира, это была следующая красная черт. Таких черт красных было уже много, но эта была, конечно, абсолютно страшной.
Можно было как-то по-другому устроить, можно было сказать, что Бабченко лежит в госпитале со смертельным ранением и непонятно, выкарабкается ли. Но вы буквально 24 часа дали самим себе на завершение спецоперации, значит, вы ее завершили. Значит, после этого она является публичной. Значит, поскольку, как я уже сказала, это была не только спецоперация, но и громкая пиар-операция, если очень громким было убийство, то, извините, очень громким должно быть и воскрешение.
Вместо этого нам опубликованы какие-то переговоры киллера с организатором, из которых ясно, что организатор передает какие-то деньги. Пока я могу сказать, что в суде это не катит. Потому что в суде организатор скажет, что он передавал киллеру деньги… ну, не знаю – в долг ему давал, на то, чтобы тот машину купил и так далее.
Еще раз повторяю, что фишка заключается в том, что если нам скажут, что всё держится в секрете, потому что это как-то продолжается, то этот ответ не играет, потому что, извините, все, что уже произошло, не является секретом для российских спецслужб. Если они к этому причастны, то они к этому, скорей всего, причастны как минимум частично.
Я не понимаю поведения украинцев, оно мне кажется не очень профессиональным, потому что, еще раз повторяю, я не сомневаюсь, что многое из того, что они говорят, является правдой. Даже если мы представим самый благоприятный для российских спецслужб случай, то есть если мы представим себе, что этот Алексей Цимбалюк, что он является полностью провокатором, подосланным к Борису Герману, то возникает вопрос: ну хорошо, провокатор, так провокатор, а что значит провокатор?
Ю. Латынина
https://echo.msk.ru/programs/code/2213688-echo/