Чего ради верующим враждовать? Нам может казаться, что путей много, но цель у них, одна — Царство Божье

«Я родился в аристократической семье, — негромко начал он свой рассказ. — В молодости у меня не было недостатка в деньгах, но дурное влияние сверстников испортило меня. Добиваясь их признания, я совершил много грехов: пил вино, волочился за женщинами и одевался в красивые одежды». В его голосе послышалось горькое сожаление, и он на мгновение замолчал.

«Я учился в университете, когда трагически погибла вся моя семья. Мои родные отдыхали на яхте, и яхта утонула вместе со всеми пассажирами. Потеряв всех близких, я осознал бессмысленность своей прежней жизни, проведенной в погоне за удовольствиями.

Это подтолкнуло меня к духовным поискам, которые привели меня к одному монаху-францисканцу. Под его руководством я начал изучать священные писания, — монах простер руки к алтарю, и на глазах у него выступили слезы.

— В жизни и проповедях Иисуса Христа я нашел источник вечной жизни и обрел искупление грехов. Вдохновленный примером святого Франциска, я принял монашеские обеты. С тех пор прошло уже более пятидесяти лет».

Склонив голову, я поблагодарил монаха и спросил, могу ли я задать ему вопрос, который не дает мне покоя. Близилось время службы, и молельня постепенно наполнялась людьми. Монах пристально посмотрел мне в глаза.

Его добрые голубые глаза, казалось, заглянули в мое сердце. Глубокие морщины на его лице свидетельствовали о тяготах жизни в отречении, но беззубая улыбка излучала таинственную внутреннюю радость.

«Здесь скоро начнется служба. Иди за мной».

Мы прошли по узкому коридору и в кромешной тьме спустились по каменной лестнице. Монах зажег светильник, и мы медленно двинулись по подземному ходу шириной чуть более метра. Каменные стены и низкий потолок старинного тоннеля были покрыты плесенью и пахли сыростью. Вдруг у самого моего лица пронзительно закричала летучая мышь. В полумраке раздался негромкий голос монаха:

«Я веду тебя в келью, туда, где я обычно молюсь», — эхо его слов потонуло в звуках наших шагов. Мы вошли в укромную келью. Пляшущее пламя светильника осветило тесную комнату, в которой не было ничего, кроме деревянного распятия на стене и деревянной скамьи. С улыбкой монах спросил меня:

«Ну как, здесь достаточно тихо?»

Я признался ему, что мне очень нравится это место. Мы сели на скамью, и монах поставил светильник между нами. Я стал рассказывать ему о том, что беспокоило меня с тех самых пор, как я приехал в Европу:

«Я происхожу из еврейской семьи и чту традиции своих предков. Мой дедушка был очень религиозен, и это оказало на меня большое влияние. Во время своих странствий я черпал вдохновение и мудрость в Торе и Каббале. Вместе с тем меня до слез тронуло учение Иисуса Его мудрость, сострадание и любовь к Богу поразили меня до глубины души».

Я заметно нервничал, поскольку открыто говорил на эти темы впервые, но монах взглядом приободрил меня, и я продолжил:

«Мы знаем из истории о гонениях, которым христиане подвергали евреев. Некоторые христиане ненавидят евреев и обвиняют их в том, что они убили Иисуса. Мне и самому доводилось слышать подобные обвинения. А некоторые евреи, в свою очередь, презирают христиан и не признают Иисуса».

Нахлынувшие воспоминания заставили меня ненадолго замолчать. Всматриваясь в тусклое пламя светильника, я спросил монаха: «И евреи, и христиане любят одного и того же Бога. Откуда у них столько ненависти друг к другу? И не предаю ли я иудейскую веру своих предков, искренне чтя Иисуса?»

Монах положил свою ладонь поверх моей. Он возвел свой взор к небесам, как бы ища нужные слова, а потом закрыл глаза. Через мгновение он повернулся ко мне и произнес:

«Сын мой, есть только один Бог. Все религии учат, как любить Его и повиноваться Ему. Лишь маловерие, эгоизм или борьба за власть и влияние вынуждают людей ссориться друг с другом из-за поверхностных теологических различий.