Прочитайте суждения об итогах спора Базарова и Павла Петровича. Чье суждение, по-вашему, более убедительно? Почему?

Д. И. Овсяника-Куликовский (из статьи «Базаров как отрицатель и как общественно-психологический и национальный ТИП», 1907):

«...Отрицание Базарова направлено не столько на идеи, понятия, на­ правления и т. д., сколько на общественно-психологические и личные черты человека: в Павле Петровиче он отрицает вовсе не либерала, не идеалиста, а барина, испорченного воспитанием, избалованного жизнью, ничего не делающего, убившего лучшие годы на любовь к женщине.

Павел Петрович возмущает Базарова как разночинца, как демократа по натуре, как человека труда и трудовой этики. Это вражда двух противоположных общественно-психологических типов, двух различных душевных организаций, двух моральных начал. Если бы даже, предположим, Павел Петрович усвоил себе те

материалистические идеи, каких держится Базаров, стал бы читать Бюхнера и т. д., оставаясь во всем остальном тем же «барином» и «джентельменом», все равно это не подкупило бы Базарова в его пользу. Даже больше: теперь он только чувствует к Павлу Петровичу неодолимую антипатию, тогда он презирал бы его, как презирает Кукшину, Ситникова и им подобных».

Г. А. Вялый (из книги «Роман Тургенева «Отцы и дети"»,1963):

«Итак, непримиримая рознь взглядов и стремлений «отцов» и «детей» обнаружилась вполне, выяснилась политическая основа разногласий, стало ясным, что слово «НИГИЛИСТ» только СИНОНИМ слова «революционер» и что дальнейшие словесные споры просто бесполезны. И в следующей главе обе стороны, каждая по-своему, как бы подводят итоги всему, что произошло за последние дни. Николай Петрович бродит по саду, отдается «горестной и отрадной игре одиноких дум», он уступает без боя и готов признать за «молодым поколением» бесспорное преимущество: в нем «меньше следов барства». Николай Петрович уходит в прошлое, в воспоминания молодости, он смотрит на звезды, и на глаза у него навертываются беспричинные слезы. И Павел Петрович смотрит на звезды, «но в его прекрасных темных глазах не отразилось ничего, кроме света звезд». Далее следует поистине изумительная по содержательности и глубине характеристика Павла Петровича, вскрывающая самое существо его социально-культурного облика: «он не был рожден романтиком, и не умел мечтать, его щегольски-сухая и страстная, на французский лад мизантропическая душа». Итак, он не умеет мечтать, и в этом смысле он не романтик, его страстность не горяча, он эгоистичен, ему мало дела до людей (он «мизантроп»); он красив, изящен, но душа его суха, хотя и щегольски-суха, и, наконец, он лишен народной основы, даже мизантропичен он не по-руссии, а на французский лад. Становится понятным, как мало стоит его защита народных начал, народной веры и обычаев, крестьянской общины и т. п. Это все внешнее и чисто декларативное, головное, а не сердечное. Такая характеристика ясно показывает, что Павел Петрович не может быть достойным противником Базарова и что его брат прав, признавая за молодым поколением бесспорные преимущества».